Лишь одна Звезда. Том 2

Что я слышал об этом графе? «Флеминг обидел герцога: выполнил приказ, но не сразу, а сперва хорошенько почесал задницу» — так звучало в изложении матроса Соленого. А если разобраться, отчего графа одолела чесотка? Эрвин пришел из похода, сделался герцогом и тут же послал ультиматум владыке. Понятное дело, срочно созвал вассалов с войсками. И все прибыли, кроме Флеминга. Добровер почесывал филейную часть, размышляя при этом: дважды брали Первую Зиму… а где два — там и три… а Эрвин — тот еще вояка…

— …и в логове пиратов они обнаружили алтарь с тремя статуями дикарских богов. Все были сработаны из дерева, причем очень грубо. Одна статуя — воин с бычьей головой, другая — муравей с человеческим лицом, а третья…

Но потом случилось нечто, отчего Флеминг раздумал восставать и склонил лобастую голову перед агатовским юнцом. Что произошло? Пожалуй, ответ ясен: владыка сжег Перстами Эвергард. Такого святотатства верующий граф не мог стерпеть. Вот и примкнул к мятежу: не от большой любви к Эрвину, а от возмущенья против Адриана. А значит, в список преданных вассалов герцога Бартоломью Флеминг вписан мелкими буковками… с тыльной стороны листа. Теперь он позвал меня для доверительной беседы. Меня, Ворона владыки. Это может быть многообещающе…

Марк встрепенулся когда понял, что уже несколько вдохов стоит тишина.

— Что ты об этом думаешь?! — потребовал ответа граф Бенедикт.

— Я… эээ…

Вот черти морские! Кто мог знать, что ему не все равно, слышу я или нет?!

— Я, ваша милость, не сумел полностью уловить глубокий смысл, ибо он… ээ… исключительно глубок. Однако думается, мораль такова: боги дикарей — неверные и лживые, потому-то ваш славный прадед и одолел их.

— Так ты думаешь?

— Ну-уу… Еще думаю, для победы в битве главное — верить в себя и силу Праматерей. Потому что без веры голова полна сомнений, мысли путаются, а рука… ээ… дрожит?..

Граф нахмурился. Марк предположил:

— Не дрожит?.. Разит врагов наповал?..

— Без веры? — уточнил граф. — Разит наповал?

— Ну… сперва без веры… а потом, когда ваш прадед увидел, какие у дикарей дикарские боги — не боги, а деревяшки какие-то! — то он сразу исполнился веры.

— В деревяшки? — глаза графа поползли на лоб.

— Да… то есть, нет! В Глорию-Заступницу, конечно! По контрасту. Она — красивая девушка, а у дикарей — быки да муравьи, уродцы… Ох. Простите, граф, я не силен в богословии.

— Это заметно, — граф ткнул пальцем в Ворона. — Ты не понял смысла, поскольку я его еще не высказал. А смысл таков: чтобы разить наповал чертовых врагов, нужно сперва понять их веру! Ясно тебе?!

— Понять веру… Да, кажется, ясно.

— Вера управляет мыслями, а мысли — поступками. Когда сражаешься с человеком, то лишь наполовину бьешься с ним самим, а на вторую половину — с его верой. Понятно?

Аббат Хош одобрительно кивнул. Марк, естественно, тоже.

— Я все уразумел, ваша милость.

Тогда Бенедикт Флеминг оперся кулаками на столешницу и подался вперед:

— Теперь скажи: во что верят подонки за Рекой? Какому божеству кланяются?

— Откуда мне знать, ваша ми…

Марк осекся, когда граф стукнул по столу.

— Если соврешь мне, крысеныш, я прикажу отрезать твои губы. Пусть люди сразу видят, что имеют дело с отъявленным лжецом. Отвечай: что знаешь о людях из форта?

Во рту пересохло. Марк поднялся.

— Ваша милость, верьте, это правда: я ничего о них не знаю! Ведь если бы знал, владыка не послал бы меня в Первую Зиму. И если бы я знал о форте, то герцог Эрвин уже все выпытал бы!

Бенедикт встал, обошел стол, приблизился к Ворону. Он оказался на полголовы выше и на полфута шире в плечах.

— Я не спрашиваю тебя, какие укрепления в форте и сколько там людей. Правда, что ты этого не знаешь. Но те подонки — слуги Адриана, и ты — слуга Адриана, и я спрашиваю: во что вы верите? Кто ваш господин — человек или нелюдь?! Какая сила вам помогает?!

Ум и отсутствие суеверий, — таков был подлинный ответ. И сильная армия, ведомая опытным генералом, а не заносчивым юнцом. Этого вполне хватит для победы!

Но Марк не сказал этого. Собственно, он не сказал ничего: рука Бенедикта поднялась и ухватила его за кадык. Ворон смог лишь глухо захрипеть.

— Я могу содрать кожу с твоего лица и засунуть тебе в пасть. Я могу вырвать твой кадык голыми руками. Когда отпущу тебя, ты ответишь.

Граф отпустил его. Ворон ляпнулся на стул, хватаясь руками за шею и глотая воздух. Поднял глаза и сквозь маску гнева на лице Бенедикта рассмотрел другое: страх. Марк закашлялся, чтобы выгадать немного времени. Но в общих чертах он уже знал, что сказать.

— Ваша милость, я отвечу вам честно. Умоляю: не убивайте меня!

— Скажешь правду — останешься жить.

— Конечно, ваша милость. Понимаете, герцог Эрвин спрашивал меня о Перстах Вильгельма и о бригаде, потому не узнал ничего ценного. Ведь подлинная сила Адриана — не в Перстах. Как вы верно заметили, она в вере.

— Во что верит Адриан? Он поклонился Темному Идо?

Здесь следовало рассмеяться, и Марк захохотал.

— Поклонился?.. Ваша милость, Адриан не кланяется никому! Разве бог станет кланяться?!

— Бог?!