Лишь разумные свободны

— Шеф, к вам посетительница, — прозвучал голос секретарши по интеркому, и я упустил какую-то мысль, которая могла оказаться важной.

— Кто? — коротко спросил я.

— Ревекка Браун из попечительского совета «Христианских паломников».

Я спросил, идет ли речь о пожертвовании в благотворительный фонд, и если да, то…

— Речь идет о защите убийцы, — ответ оказался настолько неожиданным, что я сказал «пусть войдет» прежде, чем подумал о том, что защищать убийцу — не совсем то, чем я хотел бы заняться.

Ревекка Браун оказалась женщиной лет тридцати, одетой, на мой взгляд, несколько простовато — в строгую прямую, до щиколоток, черную юбку и белую кофточку с отложным воротником. Красотой посетительница тоже не отличалась — во всяком случае, у меня не возникло мысли о том, что я мог бы завязать с женщиной подобного типа какие бы то ни было отношения.

После вежливых приветствий я придал лицу чопорное выражение и предложил в двух словах изложить суть проблемы.

Ревекка Браун села на краешек стула — типичная поза человека, не уверенного в том, что его аргументы произведут впечатление, — и сказала неожиданно приятным звонким, как горный хрусталь, голосом:

— Вы слышали о деле Стивена Бойзена? В газетах о нем пишут вторую неделю.

— Конечно, — кивнул я. — Случай, не предоставляющий защите шансов. К тому же, у Бойзена есть адвокат… Простите, вы ему кем приходитесь?

— Адвокату или Бойзену? — улыбнулась Ревекка Браун, и я вторично подумал о том, как может быть обманчиво первое впечатление. У этой женщины не только голос оказался обворожительным, но и улыбка притягивала, подобно далекой планете, неожиданно появившейся из пустоты космического пространства.

— Бойзену, конечно, — сказал я.

— К счастью, никем, — заявила посетительница. — Я представляю религиозную организацию «Христианские паломники».

— Боюсь, — сказал я с сожалением, — что не смогу вам помочь. Я знаком с этим делом. Бойзен — серийный убийца, это доказано. От защиты он отказался еще на стадии предварительного следствия. В суде ему назначен государственный защитник, поскольку таковы правила. Я его знаю, это мэтр Деббинс.

— Жаль, — сказала посетительница. — Вы упускаете случай помочь силам добра восторжествовать в мире.

— Вы говорите парадоксами, — улыбнулся я. — Защита убийцы — помощь силам добра?

— В данном случае — безусловно.

— У вас есть какие-то аргументы в пользу Бойзена?

— Никаких.

— Тогда я не понимаю…

— Его нельзя подвергать смертной казни. Защита должна добиться пожизненного заключения.

— Понимаю… — протянул я. — Ваша организация выступает против смертной казни и потому…

— Нет, — твердо сказала Ревекка Браун. — Мы не против смертной казни. Бойзен ее заслуживает. Но казнить его нельзя.

— Почему? — спросил я заинтересованно.

— Неважно, — пожала плечами посетительница и впервые после начала нашего разговора подняла на меня свой взгляд.

Вы знаете, конечно, что такое черная дыра? Я тоже слышал, что есть на небе такие звезды. Они поглощают окружающую материю, всасывают ее, но не так, как удав заглатывает кролика, — черная дыра не гипнотизирует, она притягивает жертву, и, надеюсь, вы ощущаете разницу. Взгляд Ревекки Браун обладал бесконечным притяжением, в него невозможно было не погрузиться без надежды когда-нибудь выбраться на свет божий.

Я не помню, что говорил в последовавшие пять или десять минут. Вероятно, мы спорили о том, какой смысл в защите, если Бойзен безжалостно убил четырех человек, в их числе — девушку семнадцати лет. У обвинения было столько улик, что адвокат мог лишь просить о снисхождении. Мне это надо? А зачем это надо организации «Христианские паломники»?

Возможно, мы с госпожой Браун все это обсудили за те минуты, что я плавал и тонул в ее зрачках. Мне не хватало воздуха, шансов выплыть у меня не было, но в конце концов я все-таки выжил, потому что госпожа Браун отвела наконец взгляд и сказала:

— Спасибо, доктор Рознер. Я была уверена, что вы возьметесь за это дело. Давайте поговорим о сумме гонорара.

И мы поговорили о сумме. Должно быть, я еще не вполне пришел в себя, потому что согласился в конце концов на относительно скромное стандартное вознаграждение — наверняка «Христианские паломники» могли заплатить больше, если им по какой-то причине нужно было сохранить Бойзену жизнь.

Когда госпожа Браун ушла, я перечитал текст соглашения и над собственной подписью обнаружил пункт о неразглашении имени клиента. Стандартный пункт, таким обычно бывало требование родственников, не желавших светиться в суде и выставлять под фото— и телекамеры свои не всегда фотогеничные физиономии. Но для чего скрывать себя религиозной организации? И для чего ей, черт побери, защищать негодяя?

* * *

Так это началось, и не могу сказать, что я получил большое удовольствие, встретившись утром следующего дня с подзащитным. Войдя в камеру, Бойзен окинул меня взглядом аукционного оценщика, сел на табурет и заявил, что не намерен пользоваться ни моими услугами, ни услугами какого-либо другого адвоката. Защищать себя сам он не намерен также, поскольку абсолютно не виновен в инкриминируемых ему преступлениях.