Лишь шаг до тебя

– В тридцать лет я был профессиональным выпивохой, – продолжает он. – Если бы пьянство было работой, то я был бы налогоплательщиком с высокой ставкой налогов. Мне очень нравился парень, которого я видел в зеркале, парень, который последним сваливался под стол. – Для пущего эффекта он поднимает ворот рубашки. В наших рядах слышится смех. – Поверьте мне. – Он щелкает пальцами и подмигивает женщине из первого ряда. – Я не болтал зря языком и был человеком слова. Я был первым на танцах и последним покидал вечеринки, был всегда готов к мимолетному роману на стороне. Если я видел, как кто-то среди дня в воскресенье моет свою машину, я считал его ненормальным. Ведь пабы уже открылись! Но я совершенно не понимал, что мое пьянство прогрессирует и становится опасным. Если на работе у меня были неприятности, ну, к примеру, на объект поставляли важные комплектующие, но не те, что нужно либо с браком, а время поджимало, я говорил себе, что все будет нормально, я успокаивался, пропустив пару пинт в ближайшей забегаловке. – Он тяжело вздыхает. – Я женился в двадцать восемь. Неудачно. Я любил ее, обижал ее. Оглядываясь назад, я вижу, что был изрядной скотиной. Я не желал брать на себя ответственность, не ладил с тещей. Если возникала угроза ее приезда…

На лицах собравшихся появляются улыбки, Гарри тихонько толкает меня в бок. Нев, сидящая справа от меня, вздыхает.

– Сущий подлец, скажу я вам…

Дениз поднимает глаза от вязальных спиц и бормочет:

– Ну и нахал!

– Перед ее визитом я выпивал пару пинт и, пока она чесала языком с моей женой, сбегал в ванную или спальню. Теща всегда спрашивала, когда мы собираемся завести детей. Но я ничего не мог делать без стакана или бутылки, какие уж там дети… В общем, я понял, что спиртное стало моим другом, моим родителем – я нуждался в нем, оно подтачивало меня. Но лишь когда я понял, что достиг дна и дальше падать мне некуда, только тогда я погляделся в зеркало и увидел совсем другого парня. Зрелище было довольно жалкое, – добавляет он мрачным тоном. – Потерянный, перепуганный и бессильный перед алкоголем парень.

Я ловлю себя на том, что киваю, соглашаясь с его словами. А он добавляет последнюю фразу:

– Парень, которому нужно было менять абсолютно все в своей жизни.

22 2007

Сентябрь, мой срок беременности уже больше шести месяцев. Мне вдруг звонит мама и сообщает, что через полмесяца она приедет в Лондон, в театр, и хочет повидаться со мной. У меня нет сомнений, что она хочет встретиться с Мэтью, и если мы не приедем к ней, то она явится к нам.

Я медленно кладу трубку.

– Кто это был? – сердито спрашивает Мэтью, входя на кухню. Выглядит он неважно – не брился несколько дней. В последние недели у него отвратительное настроение, потому что все идет не так, как он рассчитывал. В июне он купил в Вандсворте недвижимость и три месяца не может приступить к работам, потому что пожилые соседи возражают против его планов. «Старые пердуны. И это называется прогресс!» – бушевал он прошлым вечером, меряя шагами кухню. Когда я пыталась успокоить его, что все будет хорошо…

– Ты не понимаешь. Нет никаких гарантий, Полли, что я получу разрешение на перепланировку. Я должен был получить его уже сейчас!

Мы больше не спим вместе, ему не нравятся перемены, произошедшие с моим телом. Я уже не помню, когда мы в последний раз занимались сексом, и, кажется, его совершенно не интересует наш ребенок.

– Неужели снова твоя мать? – Мэтт открывает холодильник. – Где это чертово пиво?

– Там. Ты плохо смотришь.

– Где? – орет он, как будто я нарочно спрятала пиво.

– На нижней полке.

Наконец он достает банку. Открывает.

– Я не собираюсь ехать в Норфолк и изображать счастливого супруга.

Я говорю, что ему и не нужно ехать. Она сама приедет сюда.

– Ох, замечательно.

Во мне закипает злость.

– У нас будет ребенок, так что тебе придется взять себя в руки и познакомиться с моими родителями… – Я замолкаю, увидев вспышку гнева в его глазах. Я видела ее и прежде, когда требовала от него что-то.

– Я ничего никому не должен, – цедит он, швыряет в раковину пивную банку и пинком опрокидывает кухонный стул.

– Мэтт! – ужасаюсь я. – Что на тебя нашло?

– Что на меня нашло? – Он трясет меня за плечи. Его гнев меня пугает, а когда я пытаюсь отодвинуться от него, Мэтт меня не пускает. Его пальцы больно впиваются в мою кожу.

– Я ничего никому не должен, – медленно и внятно говорит он, глядя мне в глаза. – Не говори мне, что я должен взять себя в руки. Никогда не говори мне, что я что-то должен, иначе…

– Но Мэтт…

Он бьет меня по лицу, да так сильно, что у меня перехватывает дыхание.

– Полли, когда я говорю, что нельзя что-то делать, я не шучу. Поняла?

Охваченная ужасом, я киваю. Моя щека горит.

– Вот и хорошо. – Он отталкивает меня и уходит, хлопнув дверью.

В тот день, когда моя мать должна ужинать с нами, я начинаю испытывать ужас еще на работе, в школе. Да, я с ужасом жду вечера. Это будет катастрофа.