Лишь шаг до тебя

– Не плачь, мой маленький, – приговариваю я, качая его. – Пожалуйста, не плачь. НЕ ПЛАЧЬ.

Потом мы с Луи гуляем в парке Катнор, он за углом, совсем близко. Я даже не помню, как надела на Луи комбинезон и шапочку и пришла сюда. Я сажаю его на качели. Какой сегодня день? Может быть, позвонить Хьюго? Мне нужно поговорить с кем-то про Мэтта. Хьюго и тетя Вив понимают, что наша семейная жизнь не ладится, но у меня не хватает храбрости рассказать им, что на самом деле творится за закрытой дверью. Они только догадываются, но не могут вообразить, как все плохо. Это моя вина. Мне ужасно стыдно, что я оказалась в таком положении. Всякий раз, получив свежий синяк, я клянусь, что уйду от него, но потом моя решимость тает. Особенно когда он клянется мне, что он не хотел и что я должна его поддержать. Да и куда я пойду, если решусь на это? Конечно, все станет лучше, если Мэтт продаст дом. Дело в том, что я не хочу остаться одна. Все-таки лучше, когда рядом с тобой кто-то есть, даже такой неудачник, как Мэтт.

Разозлившись, я снимаю Луи с качелей. Он протестует, машет ручками и ножками, снова ревет, из его носа бегут сопли. Я запихиваю его в коляску и ищу платок. Надо сменить памперсы. Я ругаюсь, угрожаю, что оставлю его здесь, оставлю и убегу. Отвинчиваю пробку на водке, которая лежит у меня в сумке, но там почти ничего нет. Я иду прочь от коляски. Шаг, другой… Иди, говорит мне внутренний голос. Убеги. Оставь Мэтта и эту жизнь позади. Возьми свой паспорт и сваливай отсюда, Полли. Беги куда угодно, не оставайся здесь, в этом дерьме. Еще шаг и еще один шаг – прочь от моего сына. Потом я слышу его плач. У меня перехватывает дыхание. Я поворачиваюсь и бегу назад. Что со мной случилось? Я чудовище. Я гляжу в эти доверчивые глазки. Я не заслуживаю тебя. Я не заслуживаю того, чтобы жить на земле. Я хватаю его и прижимаю к себе. Прости, прости, бормочу я, осыпая его поцелуями. Я плохая подруга, плохая дочь, плохая сестра, плохая подружка и плохая мать. У меня все плохо. Я плохой человек. Как хорошо, что Луи еще маленький и не видит, какая я плохая.

Мы быстро идем домой. Проходя мимо мусорного контейнера, я швыряю туда пустую бутылку, но внезапно останавливаюсь, увидев бутылку пива. Оглядываюсь по сторонам; несколько мамочек занимаются со своими детьми на детской площадке – качают детей на качелях, помогают им лазить по горкам. Я шарю в контейнере, хватаю пиво, а заодно и пластиковый стаканчик со следами помады по краю. Наливаю пиво в стаканчик. Много, почти до половины. Его сопровождают два сигаретных окурка. Я выбрасываю окурки и пью пиво до последней капли.

Кто-то трясет меня за плечо.

– Милая, – говорит незнакомый голос, – к тебе посетитель.

В гостиной стоит тетя Вив. Мэтт рядом с ней, изображая из себя озабоченного супруга.

– Вот так, стоит только присесть на секунду. – Я нарочито зеваю. – Такой утомительный день, тетя Вив…

– Бокал вина, Вивьен? – Мэтт идет на кухню.

– Ты ведь знаешь, что я двадцать лет не прикасаюсь к спиртному, – холодно замечает она.

– Вы очень сильная, раз сумели завязать с этим. Хотел бы я иметь такую силу воли.

– Я не сильная, – говорит она, пристально вглядываясь в меня. – Я больше не могу пить только из-за своей слабости. Одна рюмка слишком много, а тысячи мало.

– Нет, я восхищен, – говорит Мэтью, потом извиняется и закрывает за собой дверь гостиной.

После его ухода тетя Вив хватает мою дрожащую руку.

– В чем дело? Ты много пьешь?

Я делаю вид, что не понимаю.

– Ты о чем?

– Можешь рассказать мне все. Ты сама знаешь, что я последняя, кто тебя осудит. – Тетя Вив глядит мне в лицо, в глаза, пытаясь что-то понять. Оглядывается на дверь. – Я не хочу видеть тебя такой. Хьюго тоже. – Она берет у меня стакан, нюхает его. Я выхватываю у нее водку. Половина выплескивается на стол. – Тетя Вив! Что ты?..

– Замолчи, Полли! – Она трясет меня за плечи. – И скажи мне правду. Правду. Ты понимаешь? Сколько ты выпила? Много?

Я пячусь от нее.

– Не знаю. Много, но…

– Сколько много?

– Не знаю!

– А Мэтью?.. – Она снова оглядывается на дверь. – Он бьет тебя?

– Нет! Понимаешь, дела неважные, дом не продан, банк претендует на него, и Мэтью беспокоится…

– Я беспокоюсь не за него. А за тебя. Что это такое? – Она дотрагивается до моей щеки. – Только не говори мне, что ты опять ударилась о дверь. Дай мне помочь тебе.

Мне ужасно хочется все ей рассказать.

– Ты можешь довериться мне, – говорит она. – Пьянство не ответ. Гляди, что оно сделало с нашей семьей.

Я обнимаю ее, ловлю ее взгляд и на мгновение узнаю в ней себя.

Слышится шум воды в туалете, звук открывшейся и закрывшейся двери, шаги в коридоре, и я опускаю руки.

– Уходи от него, – настойчиво просит она.

– О чем вы говорили, когда я вошел? – спрашивает Мэтт, как только тетя Вив ушла.

– Ни о чем. Я хочу спать. – Я иду мимо него; он хватает меня за руку. – О чем вы говорили?

– Отпусти.

– Не отпущу, пока ты мне не скажешь.

Ни о чем.

– Врешь.

Я пытаюсь его обойти.

– Обо мне говорили, да?

– Нам есть о чем поговорить и кроме тебя, Мэтт.

Он заходит следом за мной в спальню.