Лишь то, что понято

Лет и событий минуло так много,

Что, признаюсь, давно уж позабыл,

Как пел я: "Арми хварда эртьи гого..."

И хванчкару в застолье шумном пил.

Но ты явилась как воспоминанье

О тех годах, о юности златой

И вновь пленен я глаз очарованьем,

Таинственной грузинской красотой.

Мне не вернуть былого, это ясно,

Но я прошу, восторга не тая:

Ты спой мне песню Грузии прекрасной,

Живет в той песне молодость моя.

***

Не была мне та встреча обещана,

И знамения не даны.

Были сны, но банально не вещие,

Позабыл я все эти сны.

Где, не помню, но помню я странные

Посиделки за общим столом.

От волнения полупьяные,

Не поили себя мы вином.

Нам хватало лишь взгляда случайного,

Вздоха, смеху вокруг вопреки,

И как знака неведомо-тайного,

Огневого пожатья руки.

А еще помню я впечатление,

До сих пор не расстаться мне с ним,

Что владеешь ты соразумением

И сочувствием к бедам моим.

Мне казалось, что мы не замечены,

Что мы тайну храним от других,

Но любовью мы были помечены

В этих странных занятьях своих.

Остальное - туманом вне памяти,

Да и было ли что еще там.

Все, как будто под снежною заметью,

Недоступно усталым глазам.

До сих пор все корю себя, мучая,

Свою память привычно виня,

Что не помню я самое лучшее,

Горечь бед в своем сердце храня.

***

Вперемешку счастье с горем,

С грустью радость пополам.

Как по морю, сердцу вторя,

Вдаль плыву по всем волнам.

Вы души моей не троньте,

Мне души своей не жаль.

Где-то там на горизонте

Очарованная даль.

И пускай недосягаем

Горизонта край земной,

Пусть меж адом я и раем,

Но зато любовь со мной.

***

Я думал долгими ночами

И понял бед своих секрет:

Искал я счастье под ногами,

Но под ногами счастья нет.

И даже голос Бога слыша

Среди забот своих и дел,

Глядел я максимум на крышу,

А выше крыши не глядел.

Теперь же я причислен всеми

К разряду пожилых мужчин.

Изрядно полысело темя,

И поприбавилось морщин.

Уж мне глядеть порой под ноги

Мешает собственный живот.

Иду по жизненной дороге.

Ну где он, к счастью поворот?

Я поднял голову, но в шею

Вступило болью, аж до слез.

И ощутил в своей душе я,

Что это остеохондроз.

Туманится слезами око,

Звезд без очков не сосчитать.

Теперь уж не взглянуть высоко

Чтоб счастье в небе отыскать.

Но глаз любимых свет прекрасный,

И чудный блеск и глубину

Увижу явственно и ясно

И в них я в счастье утону.

***

Расскажи о любви мне своей,

Ты так редко о ней говорила.

Верю я, для меня скрыта в ней

Непонятная, странная сила.

Ты поделишься ею со мной,

И я стану сильней с нею рядом,

Этой силой могучей, хмельной,

Что подобна цветению сада.

Расцвету, как весной, с нею я

И нальюсь ее жизненным соком.

Так нужна мне та сила твоя

На распутье моем одиноком.

Я так многое с нею смогу

Одолеть, побороть в одночасье.

Ни тебе, ни судьбе не солгу

И в душе назову это счастьем.

***

Ах годы, годы, вы моя обуза.

Тогда лишь стал я это понимать,

Когда неодолимо тяжким грузом

Вы начали мне голову сгибать,

Когда неукротимые напасти

Мне преградили к будущему путь,

Когда случайно выпавшему счастью

Уже я не посмел в лицо взглянуть.

Но в кроне облетающего сада

Пронзительнее неба бирюза,

И в осени моей мне как награда

Твои вечнозеленые глаза.

***

Ах эта поздняя любовь,

Подарок жизни уходящей,

На склоне лет нам греет кровь

Последней радостью пьянящей.

Но в ней не жди покоя ты.

Откуда взяться там покою,

Где воплощение мечты

И то окрашено тоскою.

Осенний сад не расцветет,

Лишь воскресит воспоминанья.

Всему свой срок и свой черед,

Цветенью час и увяданью.

Ах эта поздняя любовь,

Подруга страсти и напасти.

Ей ни за что не прекословь,

Но от нее не жди ты счастья.

***

Семейного счастья руины

В ремонте который уж год,

Мы сами с тобой в том повинны,

Что он так неспешно идет.

Да, сами во всем виноваты,

Но разве поспоришь с судьбой.

На дыры былого заплаты

Пытаемся ставить с тобой.

За нас их никто не починит,

Ремонт этот в личных руках.

А счастье простуженно стынет,

На зябких дрожа сквозняках.

***

Полным ртом,

Словно пьяница мутным, тяжелым вином,

Я хмельною любовью упьюсь, но потом,

Сожалея, раскаюсь униженно в том,

В трезвость рухну.

Сам не свой,

С истомившимся сердцем, с усталой душой Преклонюсь пред тобою своей головой

И под снег уходящей осенней травой

Весь пожухну.

Но опять

Током крови сорвет вдруг запрета печать.

Снова стану соблазны вокруг замечать,

И на взгляды призывные вновь отвечать

Захочу я.

Одного

Мне в себе не понять, не простив оттого,

Что зачем-то ищу непонятно чего,

То ли мучая этим себя самого,

То ль врачуя.

***

Среди зарослей обыкновения,

На поляне банальных потреб

Вырастает трава откровения,

Для поэзии - горький хлеб.

Вырастает язвительно-жгучая,

Хоть по виду мила и тиха,

И дождавшись удачного случая,

Вдруг становится плотью стиха.

В ней и краски не очень-то чистые,

Да и вкус оскорбляюще-груб,

Но смолкают витии речистые,

И слова их стихают у губ.

Пусть не каждому вкус ее нравится,

И сокрыты к поляне пути,

Средь людей она издавна славится,

Да попробуй ту травку найти.

Не открыта пока что учеными

И в гербарии не внесена,

Но мы ищем ночами бессонными

Место, где зеленеет она.

***

Поэт на все имеет право,

Когда он истинный поэт,

Когда лучи грядущей славы

Его судьбе даруют свет.

Его грехи, его ошибки,

Той славою озарены,

Пред нами призрачны и зыбки

И в свете славы не видны.

Зато все явственней и строже