Вечерние думы и размышления
Вымучен дух искусственно-модным,
уродливым миром,
лучезарными гримасами душепродавцев,
прохиндеев, космополитов,
а также веком высоких технологий
и стремительным падением нравственности.
Принцип общественного умонастроения,
по моему разумению,
прочно растоптал былые ценности,
привёл к разложению современного мира,
к легкомысленности поступков,
к распущенности и тунеядству.
Человечеству всё более по вкусу
пошлая монотонность,
искусственное убранство,
цифровая модель и виртуальность жизни,
нежели многообразие природы
в её неисчерпаемых вариациях.
Очень поражает и возмущает
появление всё новых предметов
всеобщего поклонения,
дарующих мнимое наслаждение жизнью,
Слава богу, но пока не пробил час
ритуалов преклонения пред ними.
В заключение всего вышесказанного
хочется добавить только одно:
что в жизни нет ничего ценнее,
чем благополучие, благоустроенность, здоровье
родных и близких людей.
Долгих лет жизни вам, дорогие мои!
Я замахнулся
Я замахнулся словом, словно палкой,
на злобу нравам нынешнего дня,
немного жаль, что молвил я украдкой,
ещё вчера вполголоса шепча.
Мне жаль, что чествуют отныне,
порочность вознесли на пьедестал,
похабщина, цинизм витают в мире,
безнравственность и алчность – идеал.
Мне жаль, что шелуха затмила
всё доброе и светлый блеск очей,
но я надеюсь, что найдётся сила,
ведь верю, как и прежде, я в людей.
Я замахнулся словом, словно палкой,
на злобу нравам нынешнего дня,
немного жаль, что молвил я украдкой,
ещё вчера вполголоса шепча.
В родном глаголе
Редеет волос на главе,
а думы ширятся всё боле,
но чувство жалости к себе
отправлю я в родном глаголе.
Отправлю прочь, отправлю вдаль,
чтоб не мешало оно воле,
позорных чувств совсем не жаль,
не мил мне свет в их ореоле.
В черёд становятся деньки,
а ночи в траурном узоре,
но всё же, смерти вопреки,
я молвлю ей в родном глаголе.
Отправлю прочь, отправлю вдаль,
чтоб не мешала она воле,
позорных чувств совсем не жаль,
не мил мне свет в их ореоле.
Как скоро уж померкнет свет
да муза запоёт в бемоле,
но, как и прежде, молвлю вслед,
отправлю я в родном глаголе.
Отправлю прочь, отправлю вдаль,
чтоб не мешала она воле,
позорных чувств совсем не жаль,
не мил мне свет в их ореоле.
Школа
На белом свете школа есть,
в которой школьников не счесть,
по пальцам всех не перечесть…
И кто создал её – бог весть.
И в этой школе мы, друзья,
исправно учимся всегда
от сих до сих, пока земля
не приберёт наши тела.
А имя этой школе – Жизнь!
Зачёт, экзамен – ух, держись!
Решил списать – не торопись!
Шпаргалок нет! Не ошибись!
На белом свете школа есть,
в которой школьников не счесть,
по пальцам всех не перечесть…
И кто создал её – бог весть.
Время
Время – автор людской жизни!
Время – лекарь и знаток!
Время – рок, вершитель тризны!
Время – быстрый мотылёк!
Время – чудо, искуситель!
Время – воля и острог!
Время – явь и покровитель!
Время – Дьявол! Время – Бог!
О, сколько улыбок на свете
О, сколько улыбок на свете
встречал, что их не счесть,
но об одной всё ж в цвете
позвольте стих прочесть.
Частенько улыбку эту
лицезрим, дорогие друзья,
но только тсс! По секрету:
нам совсем она не нужна.
Лицезрим мы её на работе,
лицезрим в магазине, в метро,
в несмешном, пустом анекдоте,
у ларька, в подъезде, в бистро.
Слабоумной улыбка зовётся,
о которой вам я пишу,
уж здоровый люд ей смеётся,
и об этом, поверьте, грущу.
О, сколько улыбок на свете
встречал, что их не счесть,
но об одной всё ж в цвете
позволил стих прочесть.
Частенько улыбку эту
лицезрим, дорогие друзья,
но только тсс! По секрету:
нам совсем она не нужна.
Повремени… ночь на исходе
Повремени… ночь на исходе,
уж скоро близится рассвет
с ярчайшим оком в небосводе,
которым будешь ты согрет.
Не унывай… к чему тревога,
терзаться брось, не рви себя,
ещё чуть-чуть, и у порога
ночь будет в день обращена.
Возрадуйся же… прочь печали,
объятья шире распахни,
все чувства добрые, что спали
во тьме ночной, ты пробуди.
Повремени… ночь на исходе,
уж скоро близится рассвет
с ярчайшим оком в небосводе,
которым будешь ты согрет.
В мою обитель суфлёр не вхож
В мою обитель суфлёр не вхож,
ведь не было и нет в ней зрительного зала,
в котором есть партер, балкон и бельэтаж без лож,
с которых публика бы, встав, рукоплескала.
В ней нет худруков, нет прожекторов,
костюмов, декораций, атмосферы бала,
в её убранстве вольность от оков,
от масок, грима, да и просто хлама.
В ней не диктуют, коих молвить слов,
не устанавливают рамки и границы,
нет закулисья с полчищем врагов,
как и советчиков с повадками лисицы.
В мою обитель суфлёр не вхож,
ведь не было и нет в ней зрительного зала,
в котором есть партер, балкон и бельэтаж без лож,
с которых публика, встав, рукоплескала.
В осенний поздний час
В осенний поздний час немой
нарушен думой мой покой,