Лишь

Из-за промаха поцелуй в щеку запечатлевается у преподавателя истории на губах; от него пахнет ржаным хлебом. Скачок на шесть лет назад, профиль в театре, мысль: «Вот хороший спутник жизни». Он почти остался с этим человеком, почти его полюбил, а теперь даже не может узнать на улице. Либо сердце – штука капризная, либо Лишь – козел. Возможно, верно и то, и другое. Прощальный жест бедному Арло, которого вся эта история ничуть не утешила. Эти двое уже собираются перейти дорогу, как вдруг Говард останавливается, оборачивается и радостно восклицает:

– Постой-ка, вы же общаетесь с Карлосом Пелу? До чего тесен мир! Может, увидимся на свадьбе!

Артур Лишь издал свою первую книгу, когда ему было за тридцать. К тому времени он уже долгое время жил с известным поэтом Робертом Браунберном в небольшом домике – хижина, так они его прозвали – на крутой ступенчатой улице Сан-Франциско под названием Вулкан-степс. Ступени начинались на Левант-стрит и тянулись вниз среди лучистых сосен, папоротников, краснотычиночников и зарослей плюща до площадки, откуда открывался вид на центральную часть города. На крыльце их дома, подобно забытому платью выпускницы, раскинулась бугенвиллея. В «хижине» было всего четыре комнаты, и одна сразу была отведена Роберту под кабинет. Они побелили стены и развесили по дому картины Робертовых друзей (включая ту, где почти узнаваемый Лишь позирует ню на скале), а под окном спальни посадили молодой плющ. Совету Роберта насчет писательства Лишь последовал только через пять лет. Поначалу – вымученные рассказы. А потом, на исходе их совместной жизни, – роман. «Калипсо»: переложение мифа об Одиссее и Калипсо в период Второй мировой войны. Туземец с острова на юге Тихого океана выхаживает солдата, которого прибило к берегу, влюбляется в него и должен помочь ему вернуться в свой мир, домой к жене.

– Артур, эта книга… – сказал Роберт, для пущего эффекта снимая очки. – Любить тебя – великая честь.

Книга имела умеренный успех; сам Ричард Чемпион соблаговолил написать рецензию для «Нью-Йорк таймс». Роберт прочитал статью первым, сдвинув очки на лоб в помощь внутреннему взору поэта, а затем с улыбкой протянул Лишь; сказал, что отзыв положительный. Но писатель всегда почувствует ложку дегтя в бочке меда: в конце рецензии Чемпион написал, что автор – «велеречивый лютик». Лишь уставился на эти слова, как школьник на условия задачки. Эпитет «велеречивый» звучал как похвала (но явно ею не был). Но лютик? Что это вообще означает?

– Похоже на шифр, – сказал Лишь. – Он что, передает сообщение врагу?

Именно.

– Артур, – сказал Роберт, взяв его за руку. – Он просто называет тебя педиком.

Подобно тем невероятным жукам, которые годами живут в пустыне, получая влагу лишь во время дождя, каким-то чудом его роман продолжал продаваться. Он продавался в Англии, и во Франции, и в Италии. Лишь написал второй роман, «Противосияние», который не наделал шума, и третий, «Темная материя», за который в «Корморант-паблишинг» взялись основательно: выделили гигантский рекламный бюджет и отправили Лишь в полтора десятка городов. На презентации в Чикаго («Поприветствуйте велеречивого автора отмеченного критиками романа “Калипсо”…»), когда из зала послышались жидкие аплодисменты пятнадцати-двадцати человек – дурное знамение, как темные пятна на асфальте перед грозой, – в его памяти сама собой всплыла последняя встреча выпускников. Организаторы убедили его провести публичные чтения и разослали его однокашникам приглашения на «Вечер с Артуром Лишь». Еще в старших классах вечер с Артуром Лишь никого не прельщал, но он был настроен оптимистически и в среднюю школу Делмарвы[10] (среднюю во всех отношениях) прибыл с мыслями о том, каких достигнул высот. А теперь угадайте, сколько человек пришло на «Вечер с Артуром Лишь».

Вот уже много лет Лишь перебивается одними дождями в пустыне. К моменту выхода «Темной материи» они с Робертом уже расстались. Роберт перебрался в Соному, а «хижину» оставил ему (после Пулитцера ипотеку они погасили). Из кусков и лоскутков Лишь сметал на скорую руку одеяло писательской жизни: вышло оно теплым, вот только ног не закрывало.

Но его следующая книга! Она станет той самой! «Свифт», то есть «быстрый» (из тех, кто не побеждает в беге[11]). Роман-странствие о человеке, который отправился на прогулку по Сан-Франциско (и по своему прошлому), вернувшись домой после череды потрясений и неудач («Ты просто пишешь “Улисса”, только про геев», – сказал Фредди); щемящая, пронзительная история о тяжелой судьбе. О стареющем гомосексуале, оказавшемся на мели. И сегодня за ужином, разумеется, с шампанским, Лишь получит радостные известия.

У себя в номере он облачается в синий костюм (только что из прачечной) и улыбается своему отражению в зеркале.

* * *

На «Вечере с Артуром Лишь» не было ни души.