Лишённые родины

На староство в Киевской губернии нашлась покупательница — графиня Александра Браницкая. Ее супруг, решивший, что с него довольно, собирается подать в отставку и удалиться от двора в Белую Церковь, а оттуда до Корсуня — каких-то сто пятнадцать верст, два дня пути не торопясь.

Двадцать лет — Иисусе, двадцать лет! Станислав был еще совсем молод, когда вступил во владение этим имением. Ему хотелось славы, веселья, новых впечатлений. Он путешествовал по Германии, был в Италии… Но когда он приехал в Корсунь со своим адъютантом Иоганном Генрихом Мюнцем из Эльзаса, они оба влюбились в красоту этого древнего края. Любой писатель непременно взялся бы за рыцарский роман, увидев башни старого замка над глубоким рвом, отделяющим его от Рыночной площади, и заросли терновника над Росью, воды которой вскипали белой пеной, мчась буйными струями вдоль каменистых берегов. А Мюнц был художник, он принялся строить новый дворец, который объединял в себе черты мавританской архитектуры и неоготического стиля. Правда, так и не достроил; завершал работу уже шотландец Джон Линдсей. Мюнц умер совсем недавно в Касселе… Мир его праху.

Четырехугольный дворец с башнями по ушам и крыльцом в виде мавританского шатра стоит на Острове; при нем конюшни — Понятовский устроил в Корсуне конный завод. А еще завел суконную фабрику, завод селитры, плантации шелковицы и виноградники — это уже на острове Диониса, где разбили парк с оранжереями и теплицами. Пока строили всё это, в земле нашли множество самых разных древностей, включая золотые вещи; из них во дворце составился целый музей. Почти всё разорено, разворовано, заброшено… Нет, нет, нет — продать и уехать! Крестьян он отпустил на волю, раз собирается на волю сам.

С пани Браницкой они обо всем договорились к обоюдному согласию, император не возражал против этой сделки, но тут кто-то стал восхищаться при нем красотами Корсуня… Павел пожелал приобрести имение сам — для Анны Лопухиной. Hex цеу ясна холера везьме[25] — два месяца коту под хвост! Изволь-ка теперь приниматься за всё заново!

Прибытие Лопухиных из Москвы в Петербург стало событием: император подарил им дом на Дворцовой набережной, купленный в казну у вице-адмирала де Рибаса, Петра Васильевича сделал генерал-прокурором вместо Алексея Борисовича Куракина — брата вице-канцлера, Екатерину Николаевну пожаловал в статс-дамы с портретом, а Анну Петровну, виновницу переезда, — в камер-фрейлины. Зато Александр Борисович Куракин, неосторожно примкнувший к партии императрицы и похваливший государю австрийский проект, был отставлен от иностранных дел и выслан в Москву; военный губернатор Санкт-Петербурга Федор Буксгевден получил приказ покинуть столицу в сорок восемь часов: видно, его супруга в очередной раз не сдержалась и высказала всё, что было у нее на уме. Все знали, что графиня Наталья Александровна Буксгевден была внебрачной дочерью покойной императрицы от Григория Орлова, удочеренной полковником Александром Алексеевым. Она воспитывалась в Смольном институте вместе с Екатериной Нелидовой и сохранила с ней крепкую дружбу, благодаря чему ее муж и сделал завидную карьеру после воцарения Павла. Ее дочь Софинька вышла замуж за Аркадия Нелидова, младшего брата царской фаворитки. В год их свадьбы двадцатичетырехлетний Аркадий стал генерал-адъютантом и получил земли в Воронежской, Орловской, Смоленской, Тамбовской и Курской губерниях, теперь же был отставлен от службы, лишен всех чинов и выслан в курские имения без. пенсии и мундира. Сама Нелидова уехала с Буксгевденами в их замок Лоде под Ревелем. При дворе ходили слухи, что незадолго до своей кончины императрица Екатерина распорядилась арестовать своего сына и вместе с гатчинским войском препроводить в замок Лоде; Павел нашел этот приказ в бумагах матери и разорвал в клочки…