Лишенцы в системе социальных отношений

Часто сами лишенцы, их односельчане или соседи и товарищи обращались с письмами — заявлениями в адрес высших руководителей государства с требованием справедливости. Так, крестьянин деревни Сыроквашино Хохловской волости Смоленского уезда Н. Тихонов в письме председателю ВЦИКа М. И. Калинину, написанном в марте 1925 г., сообщал: «Есть лишенные права выборов, те, кто честно служили рабочему правительству, свято исполняя волю любимого Вождя Ленина, и за их преданность ему и С.С.С.Р., благодаря личным счетам комсомольцев в перевыборной комиссии вершат дело и человека позорят, не стесняясь печатью молчания. Сослаться на Инструкцию, опубликованную в Известиях ВЦИКА от 29 января 25 года. Ответ — подайте заявление в ЦИК и только наша хата с краю, лишили тебя мы, а ты можешь себе хлопотать, обивать пороги циков…»[465].

Отношение общества к лишенцам (и соответственно лишенцев к обществу) начало становиться более жёстким с выборной кампании 1926–27 гг. Власть в это время предпринимала серьёзные шаги, направленные на уменьшение политического и общественного влияния экономически самостоятельных («зажиточных») слоёв города и деревни. Удар наносился и по «бывшим». В русле этой политики лежало и ужесточение избирательного законодательства, приведшее к резкому росту числа лишенцев, и новые ограничения налагаемые на них. Одновременно в ходе избирательной кампании местные большевистские и комсомольские организации старались разжечь классовую, социальную ненависть по отношению к состоятельным гражданам, «нэпманам» и «кулакам». Нередко на избирательных собраниях при составлении списков лишенцев вспыхивали острые столкновения между представителями власти и рядовыми избирателями. Как отмечалось в информационной сводке ОГПУ посвященной избирательной кампании 1926–27 гг. отношение к новой избирательной инструкции «со стороны лишенцев-кулаков и зажиточных» было резко отрицательным. Включение в число лиц, устраняемых от участия в выборах, новых категорий граждан — эксплуататоров наёмного труда, торговцев, владельцев предприятий, рассматривалось лишенцами «не только как „свёртывание демократии“, но и как „поход против старательного хозяина“»[466]. Об этом же писал, анализируя первые итоги избирательной кампании в РСФСР, первый секретарь Нижегородского губкома ВКП (б), будущий главный идеолог партии А. А. Жданов. В его статье, опубликованной в «Правде», в частности, говорилось: «Лишенцы стремятся остаться на избирательных собраниях и их дезорганизовать, увести за собой часть крестьян, что им обычно удаётся, а также апеллируют против сельизбиркома к сходу, как к высшей инстанции (политическая демагогия)»[467].

В Смоленской губернии подобные настроения были весьма распространены. 31 декабря 1926 г. состоялось заседание избирательной комиссии Рождественского сельсовета Озерищенской волости Дорогобужского уезда. На нём утверждался список граждан, устранённых от участия в выборах. Поначалу заседание проходило гладко, поскольку «лишение избирательных прав попов и торговцев не встретило никаких возражений, как в самой комиссии, так и присутствовавших на заседании». Однако когда дело дошло до включения в список лишенцев «мельников, бывших торгашей, прасолов — перекупщиков и эксплуататоров — кулаков, которыми… обилен Рождественский район, то здесь комиссии пришлось выдержать довольно сильный напор со стороны кулачества и их сторонников». Среди тех, кто наиболее активно выступал против, оказался и «председатель Рождественского крестьянского комитета Поляков, который чуть ли не в обморок упал, когда комиссия лишила избирательных прав его „благодетеля“, известного… кулака — эксплуататора Шашкова»[468].

Иногда же низовые избирательные комиссии и Советы, наоборот, защищали лиц, которых бедняки и партийно-комсомольский актив требовали лишить избирательных прав. Как правило, это были люди в чём-то полезные местной власти или имеющие родственные и дружественные связи в её среде. Так, «почти в каждой деревне Руднянской волости Смоленского района крестьяне просили лишить избирательных прав сына помещика и большого дельца Ануфриева Д. М.». Тем не менее, он не был устранён от участия в выборах, поскольку «он за народные деньги взялся электрифицировать Рудню»[469].