Лишённые родины

— Условием и опорой вольности может быть единственно просвещение, без коего оная невозможна и нежелательна. Погрязшие во мраке невежества подобны слепцам: если сказать им, что они свободны и вольны идти куда вздумается, они, не видя во тьме дороги, неизбежно сломят себе голову или падут в пропасть праздности и пороков, где и погибнут. Яко два глаза имеем, так и светоч истины о двух лучах: науки и нравственности. Однако путь к оным тернист и сопряжен с преодолением трудностей, не каждому достанет сил пройти его без принуждения извне. Как детей понуждают учиться грамоте, так и народы, еще не узревшие свет истины, надлежит принуждать к нравственности, покуда принципы ее не будут ими твердо усвоены. В этом роль государя: держать в руке сей светоч, указуя своим подданным путь истинный. Петр Великий заставлял дворян овладевать науками, дабы применять их на службе государевой. Нынче, слава Богу, выгода от наук понятна всем, однако наука без нравственности способна принести больше вреда, нежели пользы. Корыстолюбие, стяжательство, своеволие, лихоимство, предрассудки — вот те пороки, кои следует вырывать, подобно сорной траве, насаждая трудолюбие, бескорыстие, честность и беспристрастие. Только люди высоконравственные смогут стать добрыми слугами своему государю, но тому следует беспрестанно внушать им, что, служа ему, они служат прежде всего своему Отечеству. Служить государю не значит угождать ему; добрый государь предпочтет горькое слово правдивого человека сладким речам лживого льстеца. Нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя, сказано в Евангелии. Отдать добровольно свои силы, имущество, самую жизнь свою служению Отечеству, а не прислуживать из страха или корысти некоему лицу, — вот истинная свобода…

Голубые глаза Александра заблестели от слез. Он подошел и обнял Новосильцева.

— Очень хорошо написано, очень хорошо! — прошептал он растроганно. — Вы ведь продолжите сей труд, не так ли?

Адам смотрел на них со смешанными чувствами. Он сам попросил позволения у великого князя познакомить его со своими друзьями — графом Павлом Строгановым и его кузеном Николаем Новосильцевым, чтобы Александр не остался в одиночестве во время трехмесячного отпуска, выхлопотанного братьями Чарторыйскими для поездки в Пулавы, к родителям. (Отпуск летом — это была особая милость императора: обычно отпуска дозволялись только осенью.) Адам надеялся, что Строганов и Новосильцев, чьи убеждения были сходны с его собственными, продолжат его дело, подталкивая нерешительного Александра в нужном направлении, но сегодня, сейчас его кольнуло тревожное чувство: возможно, это самое направление видится им иначе, чем ему. Строганов, родившийся в Париже и плохо понимавший по-русски, имел своим гувернером Шарль-Жильбера Ромма, создателя клуба Друзей закона и революционного календаря, депутата Конвента, голосовавшего за казнь короля, а полтора года спустя участвовавшего в якобинском мятеже и покончившего с собой, чтобы не быть казненным на гильотине. Во время революции Ромм привез семнадцатилетнего «Попо» из Швейцарии в Париж, где тот сам заделался якобинцем из любви к прекрасной амазонке Теруань де Мерикур и тратил отцовские деньги на нужды республиканцев; Новосильцев вовремя успел увезти его на родину — прежде, чем Теруань вместе с толпами черни отправилась штурмовать Тюильри. Новосильцев участвовал в боях во время осады Варшавы, рассчитывал даже на Георгиевский крест и счел обидой для себя орден Святого Владимира, согласившись принять его лишь в виде креста с бантом, каким награждали за военные заслуги; при этом никакой ненависти к полякам он не испытывал и за всё это вместе считался вольнодумцем. Теперь же они оба желали вывести «из опасных заблуждений» великого князя, объявившего себя восторженным поклонником французской революции. При всём своем вольнодумстве кузены, повидавшие Европу, были патриотами своего Отечества, и только сегодня Адаму Чарторыйскому открылось, что их пути неизбежно должны разойтись: возрождение Польши — не в интересах России, а потому патриотам России не по пути с патриотами Польши…

Впрочем, три месяца разлуки — не так уж и долго, тем более что у великого князя не будет большого досуга для тайных встреч с его новыми друзьями — а эти встречи непременно должны быть тайными из-за подозрительности государя. Для Александра восстановление Польши — способ уменьшить бремя, которое ляжет на его плечи вместе с императорской мантией. Надо поддерживать его в этом убеждении…