Лишнее золото. Без права на выбор

— Твой мулла тебе таких слов не скажет. А я уже слишком стар, чтобы играть в эти игры, — несколько секунд Гаргаев молчал, потом поправил висящий на плече автомат и сказал: — Мне здесь делать нечего. Если буду нужен — найдешь в палатке.

Асхад проводил недовольным взглядом уходящего Умара, а потом повернулся к бойцам. Несколько отрывистых фраз — и они, повинуясь жесту хозяина, схватили пленников. Выволокли их на окраину лагеря, где среди валунов был свободный от камней пятачок, похожий на арену. Пленники сбились в кучу и замерли, бросая осторожные взгляды на палачей. Было в этом что-то звериное. Первобытное. Стайное.

А потом началось то, ради чего их сюда привели. Казнь. Обычное для этих мест зрелище. Не прошло и получаса, как все было закончено. Пленников зарезали. И они даже не сопротивлялись. Вот один из палачей торжествующе взревел и поднял на вытянутой руке отрезанную голову. Послышался одобрительный рев его приятелей. Надо заметить (это было заметно), убивали так, словно позировали для невидимых зрителей. Уж слишком много ненужного шума и пустой бравады.

Бандиты, а точнее — Асхад, не ошиблись: зрители были. В двухстах метрах отсюда, укрывшись между утесами, за этой бойней наблюдали два человека.

— Зря я его тогда не добил! — прошипел Шайя.

— Зря, — согласился Поль. — Но выбор, если память не врет, был невелик. Или оставить живым, или погибнуть вместе с ним. Кстати, а он знает, что мы здесь. Поэтому и устроил этот спектакль.

— Уверен?

— На все сто процентов. Посмотри на этих людей! Они истощены до предела и работать не могут. Отработанный материал. Их все равно должны были уничтожить, но вместо того, чтобы тихо пустить им пулю в затылок, Асхад решил устроить представление. Любит он дешевые эффекты.

— На что он надеется? Что мы сорвемся их спасать? Это глупо.

— Глупо. Но вода камень точит…

— Тварина…

— А Гаргаев почти не изменился. Постарел, конечно, но все такой же упрямый. Судя по его жестам, у них не все гладко.

— Асхад — обычная тварь, — пожал плечами Шайя, — а Умар — воин. Хорошо, что Никита этого не видит. На одном из пленников — демидовский камуфляж. Точнее — то, что от него осталось.

— Уходим отсюда, — кивнул Нардин, и они осторожно покинули свой пост.

5 год по летоисчислению Нового мира.

Арсенал Ордена, Порто-Франко.

К нашему удивлению, не прошло и тридцати минут, как Виктор уехал. Так спешил, что даже поговорить не подошел. Махнул рукой на прощанье, сел в ожидавший его джип с двумя вооруженными до зубов охранниками и убрался восвояси. Когда на дороге осела пыль, Шайя поднял голову и выругался по-арабски:

— Виктор всегда появляется перед неприятностями. Опять что-нибудь придумал, стратег хренов. Очередную комбинацию, после которой возникнет куча проблем.

— На то он и начальство, чтобы их создавать, — философски заметил я.

— Сказал бы я… — хмуро начал Карим, но подумал и замолчал.

— Ты лучше заканчивай играть с этими железками и собирайся. Надо наведаться в арсенал Ордена.

— Вот это хорошее дело. Давно пора, — задумчиво кивнул Шайя, ковыряясь в двигателе нашего джипа. — Когда уезжаем?

— В экспедицию? Через пять дней. Меньше недели, а у нас дел по горло…

— А когда было по-другому? — Карим пожал плечами. Он бережно опустил капот и вытер руки ветошью. — Увидишь, что накануне выхода незаконченных дел только прибавится…

Через десять минут мы выезжали за ворота. На заднем сиденье лежали пачка документов и два автомата. Я коротко пересказал Кариму наш разговор с Джеком.

— Знаешь, в чем причина твоих тревог, Поль? — спросил он, когда я закончил.

— Валяй…

— Видишь ли, мой недоверчивый друг, — Шайя сделал привычную паузу и выбросил окурок в окно. Спустя несколько секунд он уже прикуривал новую сигарету. Затянулся, выпустил дым и неторопливо продолжил: — В каждом человеке, который отправляется с нами в экспедицию, ты видишь частичку себя.

— В смысле?

— Если коротко — каждый из нас в Старом Свете оказался лишним. У каждого есть что-то неприятное в прошлом, «скелет в шкафу», что и подтолкнуло отправиться в Новый мир. Ты это чувствуешь, и это тебя напрягает. Отсюда и недоверие, и вечная подозрительность.

— Лишние, говоришь…