Лишнее золото. Без права на выбор

Послышался шорох, и на площадку вышел один из его бойцов. Он был молод — не больше двадцати лет. Ему хотелось выглядеть старше, но даже черная борода и длинные волосы, перехваченные зеленой повязкой, не помогали скрыть юный возраст.

— Умар, наши люди их обнаружили! — Он говорил медленно, но было хорошо заметно, что ему трудно сдерживать свои эмоции. Новость слишком важная. И парень очень этим гордился.

— Хорошо, — кивнул Умар. Он не отрываясь смотрел на огонь. Казалось, что мыслями он где-то далеко. И сказанные слова совершенно не важны.

— Они прошли ущелье! И завтра мы их обязательно возьмем. Когда они начнут спускаться, то попадут в руки к нашим братьям.

— Это хорошо, — сказал Гаргаев и медленно перевел взгляд на говорившего. В бездонных глазах плясали отблески пламени. Он долго смотрел на бойца, потом кивнул и задумчиво повторил: — Это очень хорошо.

— И эти гяуры наконец сдохнут!

— Захид, — Умар сделал небольшую паузу и неторопливо продолжил: — Хвастаться будешь тогда, когда отрежешь им головы. Не раньше.

— Я сам, — парень не вытерпел и ударил себя в грудь, — сам отрежу! Во имя Аллаха!

— Во имя Аллаха, говоришь… А ты знаешь, Захид, почему все суры Корана, кроме девятой, начинаются с этой фразы? Не знаешь? Чтобы наставить человека на путь истинный и привести его к успеху и изобилию, не позволяя ему вкусить горечь неудачи. Жаль, что ты не понимаешь смысла этих простых слов. — Умар посмотрел на своего собеседника и даже поморщился. — Есть старая чеченская сказка. Мне ее рассказывал мой дед. Про глупого волка и умного барана.

— Я не люблю сказки.

— А вот это зря. Иногда они поразительно похожи на жизнь. Ступай. Отдыхать хочу.

Когда Захид ушел, Гаргаев проводил его взглядом и недовольно покачал головой: хотеть и делать — это разные вещи. Он подлил в кружку чая и с удовольствием обхватил ее ладонями. Долго смотрел на огонь, пока угли не подернулись серым пеплом. Пора было отдыхать, но сон не приходил. Слишком долго он, Умар Гаргаев, шел к этой цели. И слишком многих людей потерял. Близких людей. И завтра он сделает то, ради чего был готов пожертвовать всем. И наверное, успокоится. Если в этом мире существует покой. Он улыбнулся и закрыл глаза.

— Ас-салям, Умар! — тихий, но хорошо знакомый голос. — А меня чаем не угостишь?

— Эх, шайтан… — выдохнул Умар. От неожиданности он даже вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Только глаза вдруг сузились, плеснув злобой и ненавистью. — Ва алейкум ас-салям… Карим…

— Какой ты стал нервный, — за спиной Гаргаева послышался шорох и кто-то тихо рассмеялся, — неужели старость не принесла тебе мудрости и покоя?

5 год по летоисчислению Нового мира.

Побережье, к северо-востоку от русского поселения.

Уже начинало смеркаться, когда я снялся с своего наблюдательного пункта и отправился обратно, к вешке. Если ничего не изменилось, то меня должны ждать. Никто из пришельцев по округе не шлялся. Они поставили на берегу большую палатку, разожгли костер и уселись ужинать. Очкарики разобрали непонятный прибор и долго ковырялись в его электронной начинке. Судя по их гримасам и недовольным жестам, ничего утешительного не нашли. В конце концов убрали технику в рюкзак, разложили спальные мешки и приготовились отдыхать. Лагерь понемногу затихал. Бойцы, перебрасываясь короткими фразами, лениво чистили оружие. Один из них поймал на берегу краба и теперь пытался его разделать для ужина. Видимо, паек надоел.

Кроме первого поста, выставленного у входа в бухту, я заметил еще один. Высокий светловолосый парень прохаживался вдоль берега с автоматом наперевес и пугал своим видом местную живность. Точнее — крабов, ползающих по прибрежным камням. Они здесь крупные. Правда, вкус — на любителя. Мясо отдает рыбой.

Посты сменялись каждые четыре часа и службой себя не обременяли. Мужики на первом посту всего лишь несколько раз поднимали задницы и лениво прохаживались до ближайших кустов. Дальше, в саванну, не совались. Видно, не первый раз в диких местах. Знают, что можно и без головы остаться. Чуть позже они разожгли маленький костер и пристроили на нем котелок. Звякнули кружки. От базового лагеря потянуло ароматом кухни. Бобы с мясом. У меня даже в животе заурчало.

Выяснив все, что можно, я убрался в саванну. И под ноги смотрел гораздо внимательнее. Не хотелось нарваться на еще одну страдающую бессонницей гадину. Этого добра здесь, как говорит Демидов, «богато». Другого зверья по пути не попалось, и полчаса спустя я подошел к вешке. Из кустов послышался тихий свист, и я остановился.

— Ну ты и топаешь, Нардин, — послышался тихий голос Карима. — Как беременный слон.

— Прятаться не от кого. Где Чамберс?

— Вместе со всеми. Как там на берегу?

— Тихо.