Лишнее золото. Без права на выбор

— А так, — Демидов сплюнул от злости. — Пришел корабль из форта Линкольн. Высадили команду на катер — и забрали. Еще и берега обшарили. Псы позорные. Разве что след не вынюхивали. Хорошо, что мы после того, как сообщение в Орден отправили, оружие с катера сняли… Даже пушку скрутили. Спрятали до поры до времени в саванне. А посудину забрали, да… А староста наш, придурок, только руками развел. Мол, а что делать, ребята, раз хозяева нашлись? Разве это дело?

— Не дело… Что предлагаешь?

— Ничего, — он пожал плечами и несколько минут молчал. Пожевал губами, а потом нехотя выдавил: — Уходить из поселка надо.

— Куда пойдешь?

— На запад. Поговорил я со своими. Через неделю еще люди подгребут. Аверьян тоже подсуетился — своих знакомцев вызвонил. С «того света», — Демидов даже усмехнулся. Видно, определение Старого Света понравилось. — Из поселка человек десять присоединятся. Пойдем на запад. Я говорил вчера с Чамберсом. Он идею одобряет. Даже финансово обещал помочь.

— Джек? Каким образом?

— Да, — кивнул Демидов, — подбросил несколько идей по этим местам. У Аверьяна были некоторые задумки. Слабые, но были. А Чамберс с Настей ему весь расклад по юго-западу выложили. Что, где, сколько и почему оно там должно быть. Говорит, что Орден не обеднеет. Аверьян прикинул, что все пучком. Будет чем поживиться.

— Ну раз так Настя говорит, значит, верно. Новый мир — большой, не последнее отдают. Будет еще этих полезных ископаемых… Слушай, Демидов, — я внимательно посмотрел на него и усмехнулся, — а откуда ты так хорошо Виктора знаешь?

— Извини, Нардин, — он покачал головой, — ты вроде человек и правильный, но это дела старые и только нас двоих касаются. Мы с Виктором еще там, в Старом Свете, пересекались. А где, что и почему… Извини. Захочешь — прямо у него и спросишь. Кстати, он тебе письмо передал. — Демидов достал из кармана конверт.

— Спасибо. А Виктора обязательно спрошу. Если вернемся.

— Знаешь, Нардин… Закончишь с этими партиями бродить, приезжай к нам. Докторшу свою бери, Карима с его любовницами — и приезжайте. Будем город строить. Без дураков.

— А Чамберса не зовешь?

— Уже звал. Не хочет. Он старый бродяга. Такого на одном месте сидеть не заставишь. А ты еще молодой. Легкой жизни не обещаю, но тебе не привыкать.

— Чем будем заниматься?

— Дело всегда найдется.

— Мне еще на Орден служить — как медному котелку. По контракту — не меньше трех походов. Потом могу уйти. Посмотрим. Буду знать, куда податься, если что.

— Вот и правильно, — Демидов поднялся и хлопнул меня по плечу. — Пойдем, Нардин. Чамберс там уже поляну накрывает. За столом поговорим.

5 год по летоисчислению Нового мира.

Предгорье южного хребта.

Наконец-то перебрались на другой берег. Все мокрые и грязные по уши. Грузовик-«техничка» умудрился заглохнуть на середине реки, и мы битых два часа провозились с этой железякой, пока смогли вытащить ее на сушу. Сломали одну из лебедок. Козин после этого выдал такую тираду, что Карим чуть в воду не упал. От восторга. Теперь просит повторить, чтобы он мог записать слова, междометия и образы. Саша только отмахивается и говорит, что это невозможно. Такое, по его словам, рождается не по заказу, а «при наплыве чувств-с».

Все устали и перемазались, как черти. И было плевать на всю эту хищную, плавающую живность, которая скрывается в этих водах. Думаю, что от наших реплик, висевших над рекой, она и сама разбежалась.

Мокрый полуголый Карим сидит на капоте джипа, неторопливо зашнуровывает ботинки и наблюдает, как народ приходит в себя после переправы.

— Интересно, когда у Джерри день рождения?

— Не помню, — выжимая футболку, ответил я. — Если это так важно, то спроси у Чамберса. Тебе зачем? Хочешь заранее подготовиться?

— Подарю ему набор для дайвинга, — Шайя зло сплюнул. — Железный тазик и мешок цемента.

— Да, Джерри, еще тот бездельник, — подтверждает Козин. Он уже переоделся в сухую одежду и теперь вертит в руках деталь от сломанной лебедки. Не увидев ничего утешительного, он чертыхается и скрывается в фургоне.

Эндрю ничего не говорит, но, судя по его виду, он с нами согласен. Пратт так энергично сматывает трос, будто собирается повесить Стаута и проверяет веревку на прочность.

— Кстати, давно хотел спросить, — Пратт кивает на Шайя, — откуда у нашего правоверного мусульманина языческий амулет на шее?

— Да так… обычный сувенир, — отмахивается Карим и мрачнеет, — на память.

Я молчу. Тем более что хорошо знаю историю этого «сувенира». И Карим не любит ее вспоминать. У него на шее, на кожаном шнурке, висит серебряный молот Тора. Его еще называют Мьёлльнир. Это все, что осталось у Карима на память о… В общем — сувенир.

— Нардин! — меня зовет Джек, и я, оставив парней на берегу, иду помогать Чамберсу и Никоненко. Что-то они расслабились, наши ветераны. Так мы ужинать по темноте будем. Рядом с ними возится Стаут. Изображает бурную деятельность. Придурок.