Лишняя душа

Снег падает.

Сгустки крови.

Птица в клетке дрожит.

Убийство, easy-кожа, поэзия, связанная… Исколотая,

Искусство кожи. Жирная кожа, повисшая кожа,
Полотнища кожи. Шлепанцы из беличьей кожи.
Шлепанцы из живой плоти.
Моя нога в шлепанце в твоей вагине,
повинен,
Но этот размерчик
мне не подойдет, чик! –
И я увеличу вход.

Птица в клетке дрожит. Я дышу на ее перья –

Запах подземелья.

Она прошла совсем рядом, рада выставить свою плоть

Напоказ, раз! – и ее отбивная готова нанизаться
На мой шампур.
Дешевый гламур.
Ева
из моего вспоротого чрева,
Я засыплю тебя землей
в могиле, вырытой мной.

Глава 9

Пятница, 27 января – вечер

Похороны состоялись сегодня утром. При ярком солнце. Казалось, что снег нам только приснился. Оставалось всего несколько наледей в темных углах. На пальмах, совсем как в стихотворении, вяло колебались листья.

Я проснулась взволнованная, потому что всю ночь видела плохие сны: за мной гонялся какой-то тип в маске и с топором в руках, с блестящим топором, вроде тех острых блестящих топоров, которыми всего за десять секунд по часам могут вам отсечь и руки и ноги. Я проснулась и рывком села в постели, обливаясь потом, с бешено бьющимся сердцем. Какой ужасный кошмар!

Остаток ночи мне снилось, что я опаздываю в школу, что умираю от желания сделать пи-пи, но у меня ничего не выходит, что я разгуливаю нагишом перед своими хохочущими коллегами. Бесполезно говорить, что, проснувшись после такой ночи, притом что днем перспектива похорон так страшно убитой женщины, ты отнюдь не бурлишь энергией. Зазвонила «Бетти Буп» и сообщила, что сейчас 08.01, пятница, 27 января, я едва не влепила ей оплеуху.

Я простояла десять минут под душем, растираясь освежающим и успокаивающим гелем с лавандой, потом – маска с эфирными маслами, смягчающий крем для ног, четверть часа глубокого дыхания под пение Анастасии и в завершение вспрыскивание дозы вентолина, потому что мне страшно давит грудь. Профилактический антигистаминный препарат, чтобы подавить аллергию, потом мои обычные таблетки плюс три капли ривотрила – снять нарастающую нервозность, мой костюм цвета антрацита, зеленая парка – вот я и готова.

Стивен Безупречный заказал такси. Мы вместе ждали его перед домом, я прижимала воротник парки к щекам, сильный колючий холод, ледяной ветер, был момент, когда я едва не сказала таксисту, чтобы он отвез меня обратно домой, у меня кружилась голова, ни малейшего желания идти за закрытым гробом несчастной Натали, видеть ее плачущего мужа, разговаривать с коллегами, которые действуют мне на нервы, находиться на улице, быть выставленной на всеобщее обозрение, думать, что убийца, может быть, находится среди нас, что его глаза прикованы к моему затылку, а рука в кармане сжимает скальпель и губы кривит улыбка в предвкушении удовольствия.

В такси мы рта не раскрыли, казалось, Стивен нервничал не меньше меня. А таксист был неиссякаем, всю дорогу он засыпал нас увлекательными замечаниями о погоде, об Олимпийских играх, о телепрограммах, о незаконной иммиграции и о Единой Европе, и все это на фоне оглушительной радиопередачи с наложенными аплодисментами. Не выдержав, я спросила, не считает ли он, что ветеринарные пистолеты, выпуливающие ампулы с анестезией, нужно пустить в свободную продажу. Непрерывно чавкая жвачкой, он тщательно взвесил вопрос, а потом проорал: «Ну конечно, черт побери, тогда, если какой-нибудь болван давит вам на психику, то в пару секунд можно заткнуть ему глотку!» Я ответила, что мне нечего возразить.

К счастью, машин было немного. Впервые в жизни я была рада, что так быстро оказалась на кладбище.

Все были в сборе. Селина в обтягивающем черном платье и плаще цвета бордо; Альварес в черной кожаной куртке; Спелман в темно-синем костюме, с перекинутым на руку пальто; доктор Симон в замшевой куртке, угрюмый, небритый, его красивые голубые глаза обведены синими кругами; Мадзоли в джинсах, в свитере и в бежевом габардиновом пальто («Людей не хоронят в джинсах!» – шепнула мне Селина); Даге в тренче от Армани, цвета сажи; доктор Вельд и его супруга, он – в строгом темно-сером классическом костюме, она – укутанная в накидку цвета ржавчины; чопорный и бравый директор больницы в строгом черном пальто, и все прочие коллеги – разнообразный набор пуховиков, парок, вязаных шапочек, грустных мин и обыденных замечаний.