Лишняя принцесса. Право первой ночи

– Увести, – коротко бросил он стражам и с наслаждением стал смотреть, как медленно, грациозно покачивая бедрами и трепеща от страха, подходит к нему послушная наложница.

Стражники уволокли брыкающуюся девочку в ее комнату, здорово напугав надзирательницу женской половины. Та, угодливо кланяясь, заперла Миру на ключ и побежала за Аримой.

Лишняя принцесса уткнулась лицом в подушку. Воспаленные глаза отказывались лить слезы, в сердце бунтарки разгоралась ненависть – даже сильнее, чем к Кейрану. Если бы она могла убить всех этих мерзавцев!

Кейран тоже страдал. Вернее, страдало его самолюбие. Как же неаккуратно получилось – ведь он нарочно выбрал ее и мучил, проверяя, действительно ли Ленора так покорна и послушна, как в заветах богини Ирис. Все могло сложиться замечательно, сколько удовольствий могла бы ему доставить эта хорошенькая блондиночка с такой роскошной грудью и пухлыми розовыми губками. Ведь он бы не стал прибегать к таким крайностям, если бы она не проявила неожиданное упрямство. Что ей, сложно было – пять минут поработать ртом? Что, убыло бы? Поделом ей!

– Поделом ей! – последнюю мысль Кейран повторил вслух, с силой зашвырнул ножиком в портрет какого-то древнего старца, висевший на стене, и попал точно в переносицу.

– Зря ты, Кей, – подал голос Орик. Он сидел на пуфике и лениво жевал очередной персик, так что влажный сладкий сок тек по подбородку.

– Про портрет никто не узнает, – огрызнулся Кейран, недовольный, что выслушивает упрек. Да еще от кого – этого толстого, всем довольного ублюдка!

– Я не про портрет, – невозмутимо ответил Орик, откусывая еще от сочного плода. – Я про казнь.

– Твое какое собачье дело? – вспылил Кейран. – Заткнись и жуй дальше, жирный ты безмозглый недоносок!

Орик неторопливо, с достоинством сплюнул косточку и, утерев о штаны липкую от сока руку, подошел к Кейрану вплотную, а потом взял его за грудки и без особых усилий приподнял над полом, словно сопливого мальчонку. Остальные парни только вытаращили глаза и озадаченно примолкли. Никто из них не кинулся на помощь.

Кейран забарахтался и сразу захрипел от того, что воротник сильно пережал ему шею.

– Я не жирный, я сильный, – со своим обычным спокойствием ответил Орик. – И раз ты не умеешь слушать сидя, то слушай так. Зря ты девчонку подставил.

– Она сама напросилась, – прохрипел Кейран, но здоровяк лишь слегка приподнял его, чтоб тот снова захрипел от удушья и заткнулся.

– Зря ты девчонку подставил, – повторил Орик. – Ну, попросил бы рабыню для утех, все равно через полгода она тебе и так положена. Вечно ты выдрючиваешься, где не надо.

После этой долгой, нехарактерной для немногословного флегматичного Орика речи, парень разжал пальцы, и собеседник грохнулся мимо подушки, отбив задницу.

– Припомню еще тебе, скотина, – прошипел Кейран. Орик выразительно обернулся, и Кейран проглотил рвавшееся наружу ругательство.

– Я и надеялся, что ты хоть что-то запомнишь, – невозмутимо ответил Орик и снова занялся опустошением фруктовой вазочки.

В день казни Леноры Миранда прорыдала целый день, отчего у нее начался жар. Болезнь, вызванная нервным потрясением, спасла ее от неминуемого наказания – за сочувствие развратнице, недопереписанные страницы, наглое вторжение в императорские покои, не говоря уже о более незначительных проступках. Миранда с болью в душе вспоминала, как Ленора советовала ей быть терпеливой и послушной, а в итоге – много сестре помогло то, что она сама следовала обычаям! Может быть, если бы Ленора умела постоять за себя, она бы, наоборот, осталась жива!

У постели лишней принцессы дежурила сиделка – госпожа Элия, помощница дворцовой повитухи.

– Но почему ее? Почему не его – а ее? – давилась рыданиями Миранда.

– Успокойся, деточка, – твердила сиделка, но осиротевшая девчонка не желала успокаиваться. – Понимаешь, она виновата…

– Она ничего плохого не сделала! Если грабитель отберет мой кошелек – разве вина не на нем?

– Миранда, деточка, это совсем другое, – возразила госпожа Элия и принялась объяснять про женскую честь, которую необходимо хранить, и если бы Ленора была порядочной девочкой, с ней бы такого не случилось, но почему-то эти доводы не находили отклика в душе Миранды. Единственное, что почерпнула из слов госпожи Элии девочка – то, что мать Миранды и Леноры была казнена ровно за то же самое: она не сберегла свою честь. На ее экипаж, следующий в загородную резиденцию императора, напали разбойники, перебили охрану и надругались над ней.

– Конечно, император был ужасно расстроен, – продолжала рассказывать словоохотливая Элия, – представляешь, деточка, вместо того, чтобы отдохнуть несколько дней от государственных забот со своей женой, его величеству пришлось организовывать ее казнь. Это был такой ужасный удар для него!

У Миранды вертелся на языке довольно ядовитый вопрос, не забыл ли безутешный император организовать розыск мерзавцев, напавших на экипаж, но она прикусила язык и спросила совсем другое: