Лишняя женщина

— Я слышал о твоей ситуации. Да и сбежал он денег тебе не оставив, ва ведь если бы не ты, ему бы комбината, как своих ушей не видать.

— А, так вы позлорадствовать пришли?

Демидов нахмурился.

— Договорить не даёшь. Мозги мне твои нужны. И руки. Ты комбинат лучше всего знаешь. Работяги да, они там всю жизнь, но в бумажные дела не лезут, а ты всю жизнь там, да и у деда правой рукой была.

— Что дальше?

— Нанять тебя хочу. На несколько месяцев. Нужен знающий человек. Архивы оцифровать, подготовить отделы к реконструкции, там дел немерено, а Язгулов только наездами бывает. Деньгами не обижу.

Меньше всего я хотела оставаться в этом городе, но сумма озвученная Демидовым давала мне еще минимум полгода спокойной жизни для меня и моего ребёнка.

— С Язгуловым видеться не буду, — жёстко сказала я. — Вообще никаких встреч. Я этими играми престолов по горло сыта, хватит.

Глава 24. Анна

Живот тянуло. Не болело даже, а просто гадко, исподтишка ныло. Крови не было, я все равно сходила на прием. Узи делать не стали, восемь недель беременности только, а делали несколько раз уже. Матка росла.

— Растягивается матка, вот и тянет. Свечки выпишу вагинально сразу, как тянуть начнет, и ложись на полчаса часик.

Я кивнула и свечки купила — помогало и я почти успокоилась. Иногда вставала перед зеркалом и задирала футболку — казалось, что уже живот растет. Никогда не думала о своем материнстве, а теперь с таким нетерпением ждала, что ребёнок станет настоящим, обретет материальность, заставит мой живот выступать вперед.

Демидов сказал — живи в квартире. Пока работаешь, живи спокойно, дескать Инна вякать не станет. Та, в отсутствии предмета вожделения и правда немного поуспокоилась, но таки была особой подлой и испытывать свою нервную систему я не стала. Поэтому арендовала симпатичную однушку подальше от комбината, на другом конце города, чтобы дышать более чистым воздухом — ради ребёнка. Демидов выделил мне машину и двух грузчиков, в назначенный день они шустро спустили все мои коробки и мешки вниз. За процессом приехала наблюдать Инна.

— Переезжаешь? — спросила она.

— Переезжаю, — кивнула я. — Как видишь.

— Будь моя воля, я бы тебя вообще из города выставила. Это папа уперся…что нужна ты. До родов уедешь?

— Уеду.

— Хоть так. Пузо скоро полезет, с ним пересуды…уши уже горят.

И рукой махнула. Еще бы — муж сбежал, да еще и ребенка заделал старой зазнобе. Все, кто был в курсе моей беременности решили, что беременна я от Андрея. Еще бы, город еще помнит нашу любовь и меня влюблённую. Любовь для меня — диагноз. Сейчас я старательно купировала симптомы заболевания, чтобы тоска по Марату не выжрала меня изнутри и не заставила творить глупости.

Я успела сделать выводы — до него в комбинате дошли слухи о моем залете от Андрея. Как мужчина, стоящий во главе многомиллионного бизнеса мог быть настолько слеп? Я сделала выводы и из предыдущей любви — ничего не доказывай, не пытайся быть удобной, не растворяйся в человеке, иначе тебе сделают очень больно. Ты есть ты. Самостоятельная единица, трезво мыслящая. Сейчас я была сконцентрирована на своей беременности, она здорово помогала мне отвлечься от душевных терзаний, но мысли о Марате все равно лезли в голову.

— Не сможешь ты далеко отсюда, — вдруг сказала Инна. — Тебе нужны поля эти, тупые мужланы с комбината.

— Смогу.

— Гордая ты, Анька. Вы гордые — все дураки. Сколько денег тебе торчит Андрей, а ты все ему в жопу дуешь, да еще и рожать собралась.

— Зато ты умная, — согласилась я. — Езжай давай, зачем сплетен добавлять.

Новая квартира была большой и светлой. Окна смотрят на степь, которая уже очистилась от снега и поросла разнотравьем. Она тянулась вдаль — ни конца, ни края. И даже грустно стало от того, что я уеду. Но степь это просто место. Оно перестало быть мне домом с тех пор, как не стало бабушки и деда, с тех пор, как любовь к Андрею умерла. Мне есть кого любить — внутри меня ребенок, а еще у меня впервые в жизни есть кот, к тому же такой восхитительный. Теперь моим домом будут они. Где они — там и дом.

Язгулов задержался в городе на долгую неделю. И все это время город стоял на ушах, жужжал, словно встревоженный улей пчел — чуял надвигающиеся перемены. На комбинат я не ездила, зачем делать себе больно лишний раз? Работала пока из дома и вполсилы.

Просыпалась по утрам, пила чай на балконе, глядя на цветущую степь. Люкс приходил со мной, разваливался на подоконнике, подставляя мягкое мохнатое брюшко солнечным лучами и счастливо жмурился. Почти все было хорошо, я заставляла себя быть если не счастливой, то хотя бы удовлетворенной, что само по себе немало. Но…очередным солнечным утром мой живот перехватило спазмом. Я подавила вскрик, Люкс приподнял уши и вопросительно на меня уставился.

— Все хорошо, — попыталась я успокоить и себя, и кота. — Без паники. Сейчас съезжу на приём, но в этот раз возьму с собой телефон. Ок?