Лишние

Отец был самым близким человеком в жизни Тайлера, он был его примером во всем. Почти библейское терпение и всепрощение Оливера восхищали его. Отец всегда был рядом, и на него всегда можно было положиться. Он и теперь был рядом, но полагаться на него больше не приходилось, вернее не на него, а на его память. Глубоко внутри Оливер остался прежним. Болезнь отца измучила Тайлера. Ему не в тягость было ухаживать за отцом, он был готов проводить с ним каждую свободную минуту и сотню раз подряд отвечать на одни и те же вопросы просто потому, что Оливер забыл о том, что задал их минуту назад, и отчаянно хотел получить ответ вновь. Измучил Тайлера страх. Страх потерять единственного родного человека, потерять опору, ориентир. Даже взрослым мальчикам нужны отцы. Так устроен мир.

Дружба с Логаном хоть немного, но облегчала внерабочую жизнь Тайлера. Логан любил и уважал Оливера на самую малость меньше, чем сам Тайлер. Он поддерживал их обоих, когда было нужно, отвозил их на прием к врачу и обратно. Тайлер мог бы вызвать такси, но Логан не позволял ему. “При живом-то друге? Не позорь меня”, – с улыбкой говорил он и поворачивал ключ в замке зажигания. Логан с готовностью проводил с ними столько времени, сколько им было нужно. И он знал наверняка, случись что-то подобное с его отцом, Тайлер поступил бы точно так же. Им не нужно было просить друг друга о чем-то дважды, иногда и вовсе не нужно было ни о чем просить. Они всегда были на расстоянии одной полумысли или полуслова.

Щелкнула дверная ручка, в проеме показалась Ребекка. Логан не повернулся, он узнал аромат ее духов. Он продолжал затягиваться, сигаретная бумага потрескивала в тишине. Логан повернулся, лишь когда выпустил последнюю струю сизого дыма в полумрак улицы. Он затушил сигарету в органайзере для ручек и отрывных листочков. Бумаги там давно не было, да и для окурков места уже не хватало.

Логан сел за стол, поднял глаза на Ребекку и устало улыбнулся. Она молча стояла, прислонившись спиной к дверному косяку, и ждала, когда Логан додумает свою мысль.

– Не слышал, как ты вошла, – соврал Логан.

– Слышал, – Ребекка улыбнулась и подошла к столу Миллера.

– Да, слышал, – с притворной стыдливостью признался Логан.

– Я собираюсь поехать домой, – сообщила она.

– Прости, я еще задержусь. Вызову тебе такси, – предложил Логан.

– Я сама справлюсь, не беспокойся, – Ребекка перегнулась через стол, легко поцеловала Логана и, виляя бедрами, направилась к двери. У выхода она остановилась и кокетливо подмигнула. – Тогда до завтра, детектив.

– Коварная искусительница, беги, пока я не передумал, – Логан оскалился, изображая хищника.

Ребекка скрылась в темном коридоре, а Логан вернулся к материалам дела. У него на столе лежали пять анкет. Все, что удалось вытащить из социальных сетей жертвы и ее близких. Информации было не так уж и много: имейлы, телефоны, геометки и фото. Но и этого было достаточно для того, чтобы начать работать.

Логан взял фотографию Ульрики Бергман и стал по очереди подставлять к ней фотографии близких. Первой стала мать пропавшей – Карин Бергман. Женщины были очень похожи: если бы Карин не покрасила волосы в каштановый, то их можно было бы принять за одного человека, сфотографированного в разные годы. “Должно быть странно смотреть в свое собственное, но более молодое отражение, – подумал Логан. – Нет, за уши притянуто”, – одернул себя детектив.

Отложив снимок Карин, он придвинул снимки двух мужчин: отчима Ульрики, Кеннета Олофсона, и ее бывшего парня, офицера Рогера Лунда. Логан повертел фото Кеннета и отодвинул в сторону. “Этот малый даже прикоснуться в женщине не решится без ее позволения, – подумал детектив. – Слишком робкий, даже раболепный взгляд. Скорее всего, это фото было сделано тем, кто играет важную роль в его жизни”. Рогер Лунд смотрел с фотографии с вызовом: “Ну, давай, рискни подумать обо мне что-то мерзкое, и ты узнаешь, что я намного хуже”. Грубые черты лица, квадратный чуть вытянутый подбородок выдавали в нем человека жесткого и решительного. Мог бы такой человек причинить вред женщине или заставить ее сбежать? С большой долей вероятности, мог. Детектив Миллер отложил фотографию Рогера в сторону от остальных. Нужно будет проверить его как следует.

Последней в очереди оказалась подруга Ульрики Стина. Игривый взгляд и широкая беззаботная улыбка говорили: “Эй, улыбнись, жизнь прекрасна. Что бы там у тебя ни случилось, все наладится”. “Наверняка она болтушка и сможет рассказать много интересного”, – подумал Логан, но первой собеседницей все равно выбрал мать. Таков порядок. Родители должны первыми узнавать о случившемся с их детьми. Это своеобразная полицейская этика.

Время в Портленде близилось к полуночи, а значит в Стокгольме стрелка подходила к девяти утра. Достаточно рано для звонка, но и дело отлагательств не терпело. В делах о пропаже каждая минута промедления – непростительный и неоправданный риск.

После нескольких длинных гудков в трубке послышался неуверенный женский голос.

– Алло, – сдавленно произнесла Карин.