Лишние детали (сборник)

Чоа-хум, чоа-хум, чоа-хум… Влево, вправо и снова вправо. Грубый ритм этого напева всегда помогал мне настроиться. Но сегодня в их голосах слишком явно слышится ненависть, и от этого так дрожит узловатый корень хинного дерева в моих усталых руках. У отца получалось гораздо лучше, он чувствовал влагу носом, безо всякого корня. Но даже он никогда не мог сказать точно, в каком месте подземные воды подходят так близко к поверхности, чтобы можно было до них добраться. День за днем ходил по пустыне, указывая остальным, где разбрасывать камни. А твердую глину, что под камнями, уже не разроешь так просто – значит, надо двигаться дальше, надо снова вынюхивать этот коварный подземный ручей. И опять убеждать всё племя, что Священный Путь, который они расчистили, еще слишком короток, и пока Великий Дух не увидел его с небес, все должны продолжать Ритуал.

До чего же глупый предлог! Но иначе их не заставишь, ничего другого они не способны понять, кроме страха перед Великим Духом. Я пытался вчера намекнуть Малому Пеликану, что небо тут ни при чем, что вода у нас под ногами, нужно только найти, где она выходит наружу… Вождь в ответ посмотрел на меня, как на ту старуху, которую закидали камнями на прошлой стоянке, потому что ее укусил паук и она слишком громко кричала.

То же самое ждет и меня. Все измучены жаждой, и в конце концов сорвут свою злость на мне. Так когда-то погиб и отец. Это слышно в их голосах… но я не должен об этом думать! Я найду ее! Нужно только расслабиться, отогнать все мысли, все страхи и все мечты. И почувствовать, куда отклоняется корень в моих руках. Чоа-хум, чоа-хум… Да, вот так, и еще чуть влево. Слушать сердцем, как учил отец.

* * *

Ой, милый, что это за звук? Ну при чем тут птица! Я вот про это говорю: «Чоа-хум! Чоа-хум!» Слышишь? Да я и сама знаю, что горелка. Я спрашиваю, почему она стала так громко? Может, там что-то сломалось? Погляди, какое пламя! Ты уверен, что эта тряпка не загорится? Не тряпка? А что? Ну ладно, если термоустойчивый… Ай! Предупреждать же надо! Я чуть ноготь не сломала от этой встряски! Ты уверен, что мы не пере… Уже летим?! Ой мамочки! О-хо-хо, держи меня! Как быстро земля удаляется! А мы не пере… Ну всё, всё, молчу.

Ого, смотри, мы уже выше холма! Обалдеть! Так здорово ты придумал с этим воздушным шаром, милый! Извини, что я столько гнусила. Просто меня еще мама достает… Нет, ты тут ни при чем, она со всеми такая. С тех пор, как мне стукнуло пятнадцать, она постоянно пишет мне эти сумасшедшие письма, которые всегда начинаются словами «Опять между нами встал мужчина». А вчера она сорок минут меня точила по телефону – мол, что за глупость он выдумал, свадебное путешествие на родину предков, да еще на воздушном шаре, да еще в такое место… И тут она, прикинь, начинает прямо из энциклопедии цитировать таким замогильным тоном: «Перу – одна из самых бедных… Наска – одно из самых засушливых…» Вот умора! Но я ведь ее не послушалась, видишь! Видишь, как я тебя люблю!

Где знак? Ага, вижу! Ух ты, какая огромная! Да ну, какой же это пеликан, это больше на крокодила похоже. А рядом, смотри – полоса какая-то, словно дорога. И вон там тоже. Дай скорее фотоаппарат! Я читала, что эти линии инопланетяне нарисовали. У них тут что-то вроде космодрома было. Нет доказательств? Да ладно! А всякие там эпосы, летописи – про огонь с неба, про… У других? Нет, не понимаю. Делают же раскопки, находят… Что, вообще никаких? Выходит, эти индейцы были такие темные, что даже писать не умели? Как же они додумались сделать такие огромные картинки из камней, которые только с неба видно? Я уж скорее в инопланетян поверю. А людям тут и жить невозможно: такая жара… Кстати, передай мне воду. Ну где-где, в рюкзаке, конечно!

Как это нет? Да, вынимала. Ну и что? Ты же говорил, что сам соберешь рюкзак, пока я в душ схожу! Нет, это была другая бутылка, она уже кончилась, а вторую я поставила в холодильник. Ты не додумался туда заглянуть? Нет, не могла, потому что ты сказал, что сам всё соберешь! Из-за МОЕЙ ошибки?! Да я только в одном ошиблась – когда согласилась полететь черт знает куда с таким идиотом! А ведь мама меня предупреждала, предупреждала!

ЦВЕТОК

То, что напоминает о прошлом,

но уже никуда не годно:

Художник, потерявший зрение.

Сей-Сенагон. Записки у изголовья

Когда художник добрался до храма, уже смеркалось. Он вытащил фонарик и осветил белые растрескавшиеся ступени. Дверь была приоткрыта, но художник медлил, разглядывая барельеф над входом.

– Добро пожаловать, – раздался вдруг голос; художник вздрогнул, опустил левую руку в карман плаща и обернулся. Недалеко от входа, на низкой скамейке у стены сидел человек. По виду и голосу – пожилой.

– Я сторож, – сказал старик, опережая вопрос. – Охраняю сей памятник искусства и архитектуры. Кстати, сейчас храм закрыт. Приходите утром.

– Ага. – Художник вынул руку из кармана. – Значит, всё правильно. Но я представлял себе всё это… несколько иначе.