Лишние мысли

(Спустя годы писатель напишет в дневнике неправду: «Когда мой отец гладил сову, мне казалось, что она, а вернее, ее оперение, шевелится у меня во рту»).

На третий день сова умерла.

Смерть обнаружил ребенок: проснувшись утром, он посмотрел на корзину и… вскрикнул. Совиная голова высовывалась из-под покрывала — возвышалась над плетеным бортиком. Глаза были закрыты. Клюв оторочен цепочкой пыли.

Оперенный остаток ночной агонии и желания… посмотреть.

Исходы

Схема преступления была четко продумана и подготовлена, но, как водится, именно здесь-то и возникло множество дополнительных вариантов, которые, с одной стороны, ставя в тупик, угрожали чуть ли не на самом корню уничтожить наши планы, а с другой могли бы помочь избежать наказания.

Я работаю хаускипером в отеле, что находится в южной части М. и имею в подчинении нескольких уборщиков; одного из них, Халида, я знаю больше, чем остальных, — нас связывает не только работа, но еще и приятельские отношения. Свой человек у меня есть и в городе: это Ашраф, владелец парфюмерной лавки, которому поставляют как цветочные масла, так и многоцветочные и лечебные, вроде Секрета пустыни, Сандала или Франкэссенс, — и все же дела Ашрафа идут пока не настолько хорошо, чтобы он мог просто и спокойно заниматься торговлей.

Окна моей конторы выходят на рыбный ресторан — это высокая башня, стоящая возле самого пляжа, уплощенная в середине, а вверху наоборот имеющая расширение в форме колеса, — внутри нее как раз и располагаются столики с низенькими витиеватыми подсвечниками, которые словно ввинчены в янтарные столешницы. Вокруг этих столиков каждый вечер бегают трое сенегальцев в желтых ливреях и старательно обслуживают состоятельных посетителей. В ресторан ведет винтовая лестница с пришпоренным ковром — на ней я буду стоять, чтобы познакомиться с туристом (обязательно мужчиной), разговориться с ним, а затем предложить встретиться еще раз и показать город. Разумеется, я спрошу его, в каком номере он остановился — это не должно вызвать подозрений, и, кроме того, работникам отеля обычно доверяют. Далее происходит следующее: мы согласовываем время встречи, и в назначенный час я везу его в парфюмерную лавку Ашрафа; при этом я должен обязательно заплатить за такси, — «первый порог доверия» — дать понять этому человеку, что теперь он не имеет морального права уйти от меня или моих людей, ничего у них не купив…

…Вот мы подъезжаем к парфюмерной лавке — всего лишь одному кирпичику в рядах магазинов, которые тянутся с обеих сторон до самого горизонта двумя блистающими змеями, чтобы на самой его линии слиться в одну, но тут же и кануть под землю. Стеклянные витрины, бутылочки на полках, различные по цвету, а тем более по форме, сияние ламп, преломляющееся в масле сотнями остроносых звезд — все это соединяется друг с другом в сложную систему света, жидкости и стекла, но чуть повернул голову — и тут же все переменилось. Звезды пробежали друг по другу, точно шестеренки в наручных часах, и изменили положение; бутылочки качнули головами и смешали друг в друге свое содержимое… сотни, тысячи вариантов того, как это может произойти, и каждый контролируешь ты, поворотом собственной головы… но, в то же время, и нет, не контролируешь, потому что никогда не знаешь, каков будет результат. Улыбчивые усы Ашрафа встречают нас у входа, выплывая из-за косяка витиеватой, напомаженной росписью. Он здоровается и приглашает нас внутрь. Ашраф не один в лавке. С ним женщина, которую он будет выдавать за свою жену, но на самом деле она гулящая, зарабатывает этим и выглядит, как гулящая: не прикрывает лица и тела паранджой, носит джинсы и легкую пятнистую майку, из-под которой похотливо сияет бижутерия. У нее вьющиеся рыжие волосы и перед тем, как подморгнуть туристу, она обязательно чуть встряхнет волосами, и завитки заколеблются, готовые разрушить прическу. Женщина сидит на высокой кожаной скамье, слева, а мы садимся справа, против нее. Ашраф предлагает выпить холодного красного чая, настоянного на розе и мяте; он еще не начал рекламировать свои товары и ненадолго ретируется, а вот женщина уже легко флиртует с туристом. Если тот, сразу почувствовав ее доступность, пересядет и попытается нежно заговорить с ней или даже обнимет за плечи, то Ашраф, вернувшись с подносом, на котором помимо стаканов возвышается еще и ведерко со льдом, должен сказать:

— Be careful! It is my wife!

А если турист останется сидеть на месте, Ашраф просто должен представить ее. После того, как мы выпьем чая, туристу уже и вовсе неловко будет уйти с пустыми руками, — это «второй порог доверия», — и тут Ашраф начнет рекламировать масла.

Когда мы разрабатывали план, долго спорили: Ашраф уверял, что если мы здесь не остановимся, игра станет слишком витиеватой и рискованной; Ашраф говорил даже, что и женщины совершенно не нужно, но я сумел убедить его, что при наилучшем исходе мы сможем получить в пять, а то и в десять раз больше, стоит только набраться терпения…