Лишний

— Мне не по себе.

— Расскажи.

— Да не, это так… свое.

— Послушай, отпусти все, расслабься.

— Не могу.

— Попробуй.

— Кать!

— Да, Андрей?

— Я хочу обратно.

— Куда?

— Обратно. Не прилетать сюда. Возвращаться — плохая…

— Прекрати, не говори глупости. Ты же не в прошлое вернулся, — перебивает меня Катя.

— Я боюсь прошлого, но сейчас я уже боюсь и настоящего… и… мне кажется, надо было остаться.

— Ты молодец, что приехал, — отвечает Катя и делает глоток через трубочку. — Тебе надо было прилететь сюда.

— Зачем?

— Чтобы понять…

— Что понять? Что понять, Кать?!

— Что есть люди, которые тебя…

— Кать… послушай. — Я смотрю ей в глаза. — Что было, когда я уехал?

Катя смотрит на меня, делает еще глоток, а потом начинает медленно говорить:

— Когда ты уехал — ничего не было, Андрей. Ни-че-го. Ты знаешь, мне до сих пор не верится, что мы с тобой два года не виделись. Два года. — Еще глоток. — Ты просто взял и исчез.

— Я не исчез.

— Ну да… и на звонки ты, конечно, охотно отвечал, и на сообщения тоже! — говорит Катя с сарказмом. — Но давай не будем об этом. Главное, что сейчас мы все вместе. Снова.

— Не все, Кать, — говорю я и слышу, как за спиной в районе бара что-то разбивается и кто-то вскрикивает, но не поворачиваюсь, а Катя смотрит на стол и молчит. — С нами нет…

— Не говори, — обрывает меня Катя, — просто давай не будем об этом. Только начинаем отходить от этого или пытаемся так думать.

— Прости. Но я не о Мире сейчас, — говорю я Кате, которая вопросительно поднимает на меня взгляд.

— А о ком?

— Об Алексе. Где он вообще?

— Я понятия не имею. Наверное, тусит где-то, где нет связи.

— Как он вообще?

— Да как все… — со странным волнением говорит Катя. — У него все так, как и было.

— Вы общаетесь?

— Мы с тобой только не общаемся. И то не мы, а ты нам перестал отвечать.

— Я немного другое имел в виду.

— Не понимаю тебя. — Катя пожимает плечами.

— Что было, когда я уехал от Светы?

Катя пристально смотрит мне в глаза, а потом куда-то сквозь меня, словно кого-то видит за моей спиной, но я не хочу поворачиваться в ту сторону, а потом она снова смотрит мне в глаза и говорит, качая головой:

— Ничего, Андрей. Ничего не было.

За стол шумно возвращаются Артем с Ксюшей, и наша беседа с Катей прекращается. Я смотрю на вращающийся диско-шар, осколки которого меня начинают пугать, и, когда мне становится максимально страшно, я закрываю глаза, желая, чтобы можно было их еще открыть.

Когда открываю дверь квартиры, хочу увидеть свет из гостиной, но он не горит, потом смотрю на часы и понимаю, что слишком поздно и все спят. В прихожей аккуратно стоят мамины туфли и рядом брошены Юлины кроссовки и рюкзак. Разуваюсь и прохожу в гостиную, свет включаю в режиме «полумрак», беру со стола апельсин и начинаю чистить. На столе раскиданы глянцевые журналы и газеты, в одной из которых напечатано фото мамы, стоящей в студии в окружении камер, на ней фирменный брючный костюм серого цвета, взгляд направлен в сторону зрителя, руки скрещены на груди. Вынос на обложке газеты написан жирным черным шрифтом: «Ольга Евстигнеева о жизни в кадре и за его пределами. С. 16». Падаю на диван и ищу интервью. Когда нахожу, сначала смотрю на фотографии, которые сделаны снова в студии, на фоне Останкинской башни, и еще несколько рабочих кадров из ее кабинета, где она проводит планерку с редакцией программы. Вопросы журналиста пропускаю, читаю только ответы мамы.

«Журналистика жива, и глупо этого не замечать, а тем более отвергать. Уровень расследований за последнее время настолько вырос, что никто из нас, людей, давно работающих в профессии, не мог вообразить такого бума. Расследование — это не только собрать съемочную группу, отправиться в долгую командировку и попытаться разгадать всемирный заговор, это еще и то, что ты записал на телефон и выложил в сеть. Любой школьник может записать на свой телефон, как учительница поднимает руку на кого-то из учеников. Две кнопки — и это могут увидеть миллионы; а еще ты можешь с телефона выйти в прямой эфир, для этого тебе не нужны ПТСка и сигнал тарелки. Каждый может зайти в магазин, найти просрочку, включить телефон, нажать кнопку записи. Отправляется в сеть, набирает просмотры, поднимается волна. В наше время каждый может изменить все. Абсолютно все».

«Своими победами я в первую очередь обязана команде. Та команда, которая сейчас делает “Новости”, — это люди, с которыми я работаю много лет. Да, безусловно, у нас есть новые лица, и их немало, но костяк этой программы — те, кто со мной не первый проект. Поэтому даже эта “ТЭФИ” — это не мой “Орфей”. Это их. Без них — ничего бы не было. И даже меня».

«Самый простой способ попасть на телевидение? Думаю, очень сильно этого хотеть. Мысли и желания материальны. Нужно отправлять правильные сигналы в космос. Поверьте, если сигнал правильный, то через какое-то время он вернется и ударит в шпиль Останкинской башни, как молнии, которые часто попадают в нее. А может, это и есть те самые сигналы?»