Лишний свиток

На входе гильдии заспанный норд разинул удивлённо пасть. Выслушал мой рык: “Нахер!” — пасть захлопнул, удивлённо кивнул и отвалил.

— Где? — с трудом не орал я.

— Там, — вяло махнула рукой Ранис. — Рарил, ты…

— Убивать не буду. И вообще — буду держать себя в руках.

И держал, хотя резную дверь открыл с ноги. Старикашка уже не спал, на нашу парочку удивлённо поднял брови из-за стола.

— Сердечник, — кратко озвучил я, стараясь не сорваться и бацнул названное на загудевший стол. — Награда.

— Молодые люди…

— НАГРРРАДА, — прорычал я, улыбнувшись.

— Заслужили, хорошо, — дёрнулся старик, извлекая из стола книгу, положил на неё артритные ладошки, посидел с закрытыми глазами.

А брошки-идентификаторы на моей жилетке и мантии Раним стали меняться, отражая повысившийся ранг.

— И?

— Возьми, — уже с надменной рожей бряцнул на стол извлечённый из стола кошель. — И прояви уважение, Подмастерье!

— К убийце? — неожиданно для себя спокойным тоном уточнил я, широко улыбаясь. — Мы должны были умереть, поганый старикашка, выполняя твой “экзамен”.

— Как будто клону этого поганого…

— Ты — мудак. Старый протухший головой мудак, — констатировал я. — Я никогда до этого месяца не был на Вварденфелле. Я родился не тут, придурок старый. ПОНЯЛ?!!

— Да как ты!... — начал было старикашка, вскочил, и вдруг скорчился, хватаясь за грудку.

Дёрнулся и помер, блин, несколько ошалело констатировал я. Ну, туда и дорога, заслужил, паразит.

— Он…

— Похоже, сердечный приступ, — констатировал я.

— Никогда мне не нравился, — выдала Ранис, потирая виски.

Встряхнула головой, посмотрела на меня.

— Ты на него не орал. Почтенный глава отделения скончался от великой радости, получив редкий артефакт. Естественной смертью, от старости, — озвучила она. — Предварительно, как честный маг, выдав нам заслуженную награду.

— Да, — согласился я. — Почтенный умер почтенно, смертью дряхлых, — краем губы улыбнулся я.

— Именно, — повторила улыбку Ранис, скорчила скорбную физиономию, чуть испорченную фырком, когда я прибрал кошель с денюжкой.

И послала волну магии, ощущаемую даже без “виденья”: очевидно, зов гильдийцам.

Глава 17. Отмеченный Магией

После магической волны, посланной Ранис, началась ожидаемая суета. Маги забегали-убегали, расспрашивали, даже хамски магичили, вызывая у меня очень деликатные и вежливые бурки в стиле “ещё один мудак магический колдует, руки бы оборвать!”

В итоге, после того, как я аж исполнил пантомиму с хрипящим и картинно падающим Рином, трындящим всяческие благоглупости и отечески наставляющего окружающих в процессе умирания — от нас отвалили. И вообще, реакция почтенных магов на дохлого старикашку выходила примерно такой: “Рин помер? Ну и самое время, слишком зажился!” или “Рин помер? Жалость-то какая! Но и так прожил очень много, нельзя не признать”.

Тело было со следами самой что ни на есть естественной смерти от дряхлости, нас, относительно слабеньких магов — ни в чём и не подозревали. Да и не в чем было… ну почти.

Было у меня некоторое подозрение, если уж совсем честно. Дело в том, что я на старикашку изволил гневаться. То есть, в общем картину-то понимал ещё до похода в Алефт, но ситуация раздражала. А прожарка в кузне и откладывание кирпичей от шустрого кузнеца — немало к раздражению добавили. Ну а чудом не прибившая ценного и важного меня аурилиха — довела до откровенного бешенства. Притом, с последней я, в общем, и понимаю головой, что дохлый Стимус не при делах: в конкретный Алефт, смежный с даэдраическим капищем, он нас не посылал. Но первопричина — он, так что выбесился я именно на него, до полуневменяемости.

И вот когда я на старикашку обоснованно и конструктивно орал, чтобы совсем не сорваться (вот точно — данмерская природа, к Анасу не ходи!), мыслил всякие отвлечённо-мудрые мысли. В частности — рассуждал, с деталями, о электролитическом балансе старого пердуна. И прикидывал силу, степень и объем воздействия, чтоб этот баланс в коронарном районе чуток сместить, в плане, лёгким электрическим или термическим воздействием, никак не “атакой” в местном понимании.

И вот тут выходила заковыка: я не ОСУЩЕСТВЛЯЛ осознанного воздействия обливионщиной. Что честно и чётко подтвердил докапывающимся до нас не по делу магам, с заклинаниями на себе притом (видимо — аналог полиграфа).

Но, впоследствии, детально обдумав, выходило, что мог я старикана и угробить. Я был действительно в БЕШЕНСТВЕ, более невменяемым я себя не припоминаю. Связь воли и эмоций с манифестацией обливиона — факт, установленный практикой. И вот что слабая воля (вообще, или в плане конкретного желания) может компенсироваться сильной эмоцией… Ну скажем так: весьма вероятно.