Лишний свиток

— Рарил, хорош заниматься мыслеблудием! — возмущённо заподпрыгивала мертвечина. — Данных у нас нет, теоретизировать можно бесконечно! Иди давай заниматься другим блудием! — подытожил Анас, всё же саморазвеявшись.

Прав мертвечина, вынужденно признал я, занявшись другим блудием. А на закате довольный, с запасом полезной алхимии, я щемился к Танусее.

— Готов? — на что я кивнул. — Бери свою добычу, пойдём, — поднялась бабулька.

Ну и потопали мы к телепортеру. Босмер, сквалыжная морда, даже с Танусеи денюжку вытряс!

И оказались в Вивеке. Бабка прошла первая и поджидала у телепортера. А я бегло и с интересом огляделся. Архитектура центрального отделения была вивечно-данмерская. Избегание острых углов, даже дверные проёмы были со скруглёнными углами. И песчано-жёлтый, грубо обработанный камень. На стенах красовались всяческие гобелены различной степени безвкусности.

А ещё меня заинтересовала проводник Гильдии Вивека. Имперка, довольно… впрочем фиг с ней. Интересным же было то, что патлы этой дамочки, сложенные в простую причёску, были раскрашены в районе висков в розовый и фиолетовый цвет, горизонтальными полосами. Стильное мелирование было следствием работы артефакта школы Иллюзии, заколки в этих самых патлах.

И был тем вариантом этой школы, которой поддавался и я, и кто угодно. Это, как по мне, было разделом школы Изменения, обозванного Иллюзией и в ней применяющегося. А по сути — работа со светом, цветом и прочими подобными моментами.

— Маловато двух, Рарил? — ехидно поинтересовалась бабулька, заметив мой интерес.

— Да у меня вообще ни одного иллюзорного артефакта нет, — отмёл я гнусные бабулькины инсинуации.

Правда, имперка возмущённо фыркнула — ну как же, не её крашеной персоной интересуются, а инструментом покраски. Впрочем, и фиг бы с ней.

А Танусея повела меня по коридору к лестнице, по которой мы, миновав ярус, спустились на третий или первый. Хотя двери в гильдию вроде как были на втором, да и нумерация их непонятна. Впрочем, и пофиг — спустились мы на нижний ярус, где после коридора с несколькими дверьми мы дотопали до просторной четырёхугольной вытянутой залы. Кстати, освещение в ней было не расово-верным данмерским, а с помощью дурацких пожароопасных свечей и фонарей. Правда, зачарованных: не слепили, но светили мощно.

Гобелены на стенах были качеством получше «стандартно-гильдейских», но довольно фривольны по содержанию. Что я всецело одобрил и оценил: симпатичная дамочка или интересная и затейливая поза на стенном украшении выглядит лучше, чем перекорёженый отсутствием таланта ткача мутант с рожей избавившегося от многодневного запора, возвышающийся над горой поверженных вражин. Поверженных, несомненно, результатами избавления.

В кадках по углам росли грибы и прочая гербология, а по самому залу важно вышагивал сам Требонькус, надёжа и опора гильдии, солидно сверкая лысым черепом. Правда, капризно поджатые опущенные губы и несколько придурошно-надутое выражение рожи присутствовали.

Но при всём при этом было два фактора, не позволяющие отнести архимага к шуту гороховому: магическая сила и активированные чары при нашем появлении. Не познающие, а мощные боевые, многокомпонентные. И глаза пожилого сиронорда: ясные, проницательные, очень внимательные. То ли он, паразит такой, и вправду троллит всех окружающих, то ли у него именно ращеп личности, в котором Анас упорно подозревал моё невинное неосознанное. То есть дичь несёт личность раз, а могучий боевой маг — личность двас.

Одёжка Требонькуса завершала его образ: нежно-фиалковое, шёлковое, судя по переливам, бабкино платье. Лиф был оторочен тяжёлым металлическим воротником чистого золота, такой же пояс охватывал талию, а браслеты в том же стиле гнездились на плечах. Вдобавок к этому бохатству, в золотишко были инкрустированы здоровенные, с кулак, аметисты.

Вот, казалось бы, ржать и заливаться, но кроме придурошного подбора колёра и фасона — докапываться-то и не до чего. Все эти финтифлюшки были частью мощнейших зачарований, делающих бабкино платье Требонькуса в разы, а то и на порядки более мощным защитным обмундированием, чем мой подло обесшлемленный стеклянный доспех. Нет, у меня круто, но скорее неординарностью подхода и отсечением всего лишнего. А у архимага мантия просто фонила лютейшим количеством обливионщины.

— Приветствую, архимаг, — кивнула Требонькусу Танусея, прервав мои размышления и созерцания.

— Приветствую тебя, мастер-волшебник, — сделал лёгкое подобие книксена этот тип. — Ты пришла уточнить ещё что-то?

— Нет, архимаг. Заказ выполнен этим юношей, Рарилом, — потыкала бабулька в меня. — А я явилась вам представить его.

— Приветствую, почтенный архимаг, — кивнул я.

— Вот! Сразу видно достойного человека! — заподпрыгивал Требонькус, позвякивая золотишком и закреплённым на магическом подвесе посохом за спиной. — «Приветствую», «почтенный»! А не это ваше: «чего тебе надо, архимаг?!» — уставился он обвинительно на старушенцию, впрочем, тут же перевёл взгляд на меня.