Лишний свиток

— Хамло, — проявил Анас похвальное разнообразие в обзывательствах. — Да, по слухам, у желтожопых есть «мелочь». Но, в основном, все обходятся мелким бартером, а дрейки — ресурс для крупных покупок.

— И дрейки какой-нибудь пейзанин вообще разве что только видел, за всю свою жизнь, а в руках не держал.

— Ну да, а на кой даэдра пейзанину дрейки? Он обменяет урожай на ему нужное. Может продать урожай и за дрейки, но на этом только потеряет: купцы своего не упустят. А тебе что за дело до бед пейзан? — заинтересовался некрохрыч.

— Да мне как-то до пейзанских бед и радостей пофиг, — честно признался я. — Ну, разве что пейзаночку какую того…

— Это да, это правильно, — одобрительно покивала мертвечина.

— Сам знаю, что правильно, — признал и я пользу смычки города и дерёвни в постельном плане. — Я вот к чему: если бартер, то должен быть какой-то усреднённый эквивалент. Ну не бывает, чтобы не было, люди всё же регулярно меняются. Ну торгуют… в общем, ты понял.

— Понял, Рарил. Довольно занятный момент, я и не задумывался… но, конечно, знаю, — надулась мертвечина. — Вообще — всё территориально обусловлено. Где-то рыба, где-то ещё что-то. На Вварденфелле, считай — пиво. Яйца кваса тоже подошли бы, но они стоят Дрейк, а то и дороже. По крайней мере в моё время было так, а причин для изменения я не наблюдаю. А пиво — как было, так и осталось: десяток бутылок на дрейк, экспортный продукт, идёт с материкового Морровинда. Как и яблоки. Кстати, одного тому мелкому скрибу за глаза хватило бы…

— Анас, ты уж совсем-то не жлобись, — ласково попросил я. — Этот карапуз не один был, а с товарищами какими-то. И от пары яблок не обеднею, блин!

— Не обеднеешь, но проявлять щедрость надо зная, что она проявлена! А не потому, что ты развесистый лопух.

— Резонно, — признал я, ссыпая почти все дрейки в один кошель, а пару десятков — во второй, на расходы.

Благо завязки позволяли из них делать что небольшую сумочку, что мешочек кошелястого типа.

— Так сколько? — заинтересовался Анас.

— Семьсот тридцать восемь. Видно, за трофеи вышло за три с полтиной сотни, — озвучил я.

— Видимо так, но насколько честно рассчитались — не скажу. Хотя, норды к соратникам по бою отличаются предельной щепетильностью. Не соратника и инородца — обманут за здорово живёшь. А вот после совместного боя — только совсем уж бандиты.

— Ладно, это всё хорошо, — собрался я. — Но тренировка не ждёт.

— Похвальное усердие.

— Жить почему-то хочется.

— И желание похвальное, — прошелестел Анас перед тем, как развеяться.

А я попёрся из номера. Он закрывался: в отличие от прочих мест, где доводилось обитать, мне начислили вычурный медный ключ. Но оставлять имущество я, с учётом заваливающихся в окна девиц и общей атмосферы Свитков, с надеванием на бошки простофилям корзин и выноса всего неприколоченного, опасался. А против девиц в окно я, в общем, не возражаю. Если я в нумере, конечно. А вот если нет — нам таких девиц не надо.

Раскланялся с хозяйкой, которая Дульнея, во второй раз усмехнувшись гибридному, сочетающему в себе Дульсинею и Дулю, имечку. Впрочем, дамочка была ничего… Но занятия не ждут, так что потопал я на выход из города, на облюбованную полянку на берегу реки.

Дотопал без приключений, заодно понаблюдал за стартом гигантским блох. И зрелище вышловпечатляющее, и хоть понял: как на них ездят-то, не превращаясь в отбитый фарш.

Так вот, силт-страйдер медленно, как-будто погружённый в кисель, начал припадать к земле. Я на это зрелище, закономерно, с интересом уставился. Чуть не навернулся о пару каких-то зловредных каменюк, ну да чёрт с ними: отпиннул в реку, пусть там рыбам всяким мешают.

Так вот, с минуту гигантская блоха опускалась, почти скрылась из вида, а потом скакнула. Мощно, люто, набирая высоту. Но — ме-е-едленно, как будто в киселе. То есть, реальная скорость этого прыжка была километров пятьдесят в час, ну может в шестьдесят. Но сама блоха и окружающее её пространство вело себя так, как будто это полноценный и правильный, а не замедленный прыжок.

Колдунство какое-то хитрое, заключил я. Призвал Анаса и стал внимать его занудным и недоходчивым указаниям.

И, в отличие от прошлых раз, указания оказались на диво доходчивы. Занудны, конечно, но с тем, что дух предков — некрохрыч, причём во всех возможных смыслах, я уже смирился.

Так вот, Анас стал меня учить не «представлению, чё сделать», а именно заклинаниям. Которые оказались, конечно, в определённом смысле костылями. А в определённом — ни фига.

Итак, заклинание — это реализованные в воображении и написанные полученной с соответствующего обливионского плана энергией слова на даэдрике. Который, на минуточку, и данмерский алфавит — а заодно.