Лишний в его игре

У него денег полно, родители ему отстегивают чуть не тысячами, и вот он себе откровенно пытается купить друзей. Вечно кого-то куда-то зовет, предлагает угостить, за кого-то заплатить. Это низко, все мои такое осуждают. Никто и не ведется на его деньги. Да и если кто поведется, его другие засмеют. Еще и во фрики запишут.

Так вот, я решил бороться с системой: не сдал деньги на очередную ерунду, вступился за Хмарина на английском. Дерьмово, конечно, что влепили двойку. Да еще и Хмарин оказался тем еще неблагодарным говнюком.

Ничего, двойку я так оставлять не собираюсь, я точно знаю, что получил ее незаслуженно. Английский у меня в старой школе был сильный. Несколько дней думаю, что можно сделать, как заставить англичанку признать свою неправоту.

Защищаю Хмарина и других должников — я же теперь один из них. Помогает. Ребят оставляют в покое. Вот только Хмарин и тут недоволен, вечно кажется на что-то обиженным. Сидим за одной партой, а он все так же угрюмо молчит. Ну молчи и дальше, не очень-то ты мне нужен, мне есть с кем поболтать.

Вообще угрюмость Хмарина меня даже не раздражает. Он забавный, когда хмурится или нудит. Ну просто мультяшный злодей с хмурой миной и этой его шишкой! Почему-то в такие моменты губы у меня сами растягиваются в улыбке. Мне все любопытнее. Да, Хмурь прячется от мира за прочными баррикадами. Но какой он на самом деле? Что он любит, кроме шишек? Что его смешит? О чем он мечтает? Какая у него любимая еда? В кого он влюблен? Не то чтобы я хочу подружиться с ним: вряд ли найдется на Земле парень, менее располагающий к дружбе. Но я будто поспорил сам с собой, смогу ли расколоть его.

В понедельник третьим и четвертым уроком у нас идут русский и литература. После третьего, на большой перемене, все, как обычно, убегают в столовую. Я мешкаю и выхожу из класса одним из последних. В кабинете остается только Хмурь. Мне почему-то становится неловко. Я спрашиваю:

— А ты чего не идешь?

Хотя прекрасно понимаю, что из-за денег.

— Не голодный, — бросает он, и тут же у него урчит в животе. Кажется, он понимает, что я это слышал. Резко меняет свое мнение: — Вообще я брезгую школьной едой. Пару лет назад у нас в пирожках нашли сальмонеллу.

Я ухожу в столовую. Вернувшись, молча кладу перед Хмурем «Сникерс». Он лишь поджимает губы:

— Это что?

— Тебе. В нем нет сальмонеллы.

Но порция занудства гарантирована:

— Зато в нем пальмовое масло, которое приводит к атеросклерозу и болезни Альцгеймера.

— Ну как хочешь, — миролюбиво говорю я.

Вот же говнюк. Но мне так хочется расколоть его броню.

Дома я прошу маму собрать мне завтрак с собой и на следующий день приношу в школу еду: два яблока, печенье, йогурт и сок. На большой перемене остаюсь в классе и выкладываю все это на середину парты, показывая Хмурю, что я взял завтрак на двоих.

— Тут нет пальмового масла и сальмонеллы.

Хмурь брезгливо смотрит на еду. Отворачивается.

— Да ладно тебе выпендриваться! Не отравлено же!

Хмурь не реагирует. Я давлю:

— Я же слышу, что у тебя урчит живот.

По-прежнему — ноль реакции. Я поднимаю руки и развожу их в стороны, показывая, что не вооружен.

— Хорошо, чел, давай так. Если ты возьмешь что-нибудь, я не буду засчитывать себе очки. И не буду тебе это припоминать. И вообще как-то юзать против тебя. Даже на войнах бывает перемирие, почему его не может быть у нас? Мы просто сейчас позавтракаем, а потом снова продолжим друг друга бесить, окей?

Хмурь поворачивается, очень осторожно и подозрительно берет яблоко. Рассматривает, нюхает. Убеждается, что оно безопасно, и только тогда откусывает. А потом берет йогурт.

— Спасибо, — тихо говорит он яблоку.

Губы у меня снова растягиваются в улыбке. Сами. Чувствую, как внутри разрастается чувство собственной значимости. И спортивный азарт.

* * *

Придумываю план мести англичанке. В сборнике упражнений под злосчастной цитатой, из-за которой произошел весь сыр-бор, стоит сноска:

«Преступление и наказание», Ф. М. Достоевский.

В городской библиотеке нахожу «Преступление и наказание» на английском, утаскиваю домой. Погружаюсь в чтение. Думаю, что придется убить на книгу целый вечер, а то и несколько.

Слышу голоса и хлопанье входной двери: у мамы закончилось занятие с Антоном, задротом из одиннадцатого класса. Вскоре мама входит в мою комнату с корзиной для белья, собрать с пола грязные вещи.

— Антон — такой хороший мальчик! — восхищается она, складывая в корзину грязные носки. — Способный, вежливый, серьезный. Ты с ним общаешься?

Не отвлекаясь от чтения, мотаю головой. Продвинулся я ненамного — все еще на первой странице. «Преступление и наказание» само по себе — ужасная нудятина, а тут еще и на английском! Это то же самое, что словить отрицательный джекпот.

— Почему? — удивляется мама.

Я вспоминаю его шмотки с персонажами «Звездных войн» и огромный рюкзак-гроб.

— Ну мы в разных классах… Да еще он задрот. И какой-то он… — Пытаюсь найти нужное определение. — Ничем не цепляет. Ни рыба ни мясо. Скучный, в общем.

— А по мне, так очень интересный. У него много увлечений.