Лишний в его игре

Алёна Филипенко Лишний в его игре

© Алёна Филипенко, 2023.

© Издание, оформление. Popcorn Books, 2024.

© Adams Carvalho, иллюстрация на обложке, 2023.

* * *

Это был год, когда в в Москве обрушился «Трансвааль-парк», а на ТНТ стартовало шоу «Дом-2».

Это был год, когда телефоны с камерой только входили в обиход. Не существовало систем iOS и Android, а лидерами среди производителей мобильников в России были Nokia, Motorola и Samsung.

Доступ в интернет имели 10 % населения страны, а до создания ютуба оставался год. Домашний компьютер считался роскошью, процветали компьютерные клубы. Все играли в GTA: San Andreas и The Sims 2.

Игорный бизнес был легальным по всей стране, и каждый второй продуктовый магазин представлял собой миниказино.

Средняя зарплата в России составляла 6740 рублей, а пирожок в школьной столовой стоил 2 рубля.

Самым кассовым фильмом года в мире стал «Шрек-2», а «Оскар» получил третий «Властелин колец».

Это был год оголенных животов и джинсов клеш, укороченных блейзеров и широких ремней. Миром правили тонкие брови, загар и выбеленные волосы.

Это был год, когда кое-кто нагло попытался увести у меня из-под носа мою жизнь.

Ярослав

Даня

1

Сидя на балконе в субботу днем, я решаю задачи по алгебре — не для школы, так как сейчас зимние каникулы, а для подготовки к поступлению в университет, — как вдруг звенит будильник. Ничего себе, уже семь вечера. Пора собираться на работу: моя ночная смена начинается в восемь.

На этом балконе я живу. Здесь стоит раскладушка — она для меня коротковата, но если поставить в полный рост, то уже не влезут ни табуретка, ни обогреватель. Негде будет заниматься, а еще я замерзну. Балкон общий на две квартиры, посередине его разделяет решетка. Но так как это место моего постоянного обитания, решетки мне было недостаточно, и я отгородился от соседей стеллажом с учебниками. Прикрутил к нему откидной столик, повесил корзинки с вещами. Здесь вполне можно жить. По крайней мере, гораздо лучше, чем с братом. Рома каждый раз, когда меня видит, отвешивает мне пинки. Балкон — мое убежище, здесь ко мне цепляются редко.

Я убираю учебники и тетради. Открываю дверь и ступаю на древние, почерневшие половицы кухни, которые отвратительно скрипят при каждом шаге.

Квартира, в которой я живу с Нонной и братом, — что-то среднее между жильем малоимущих и притоном, по ней давно плачет ремонт. Вот только у Нонны нет на него денег.

Квартира досталась ей от родителей. Хороший дом, удобное расположение. Расценки на жилье здесь одни из самых высоких в городе, и почти все бедные семьи давно продали свои квартиры и купили что-то попроще. Теперь пара-другая оставшихся неблагополучных владельцев, в том числе и моя семья, резко выделяются на фоне основной массы обеспеченных и приличных жильцов.

Нонна сидит на диване и читает «Космополитен». На обложке — блондинка в бело-красном платье. Ужасно воняет куревом и кофе. Эта вонь стоит и на балконе, но там свежий воздух хотя бы идет с улицы.

Из столешницы обрубками торчат бычки. Я ненавижу эту дурацкую Ноннину привычку: вся поверхность в черных прожженных отметинах. Я вздыхаю. Нонна делает вид, что меня не существует. Тянется к новой сигарете.

Нонна — это моя мама. Худая, со строгим лицом и тонкими плотно сжатыми губами. Глаза впалые, всегда усталые. Волосы, вытравленные дешевым осветлителем до цыплячьей желтизны, вечно пушатся и никогда не укладываются. Нонна собирает их в хвост.

Несколько лет назад она ввела правило — чтобы я звал ее только по имени. С тех пор никаких «мам». Только Нонна. Правило распространяется на одного меня, Ромы оно не коснулось.

Я нахожу на подоконнике стеклянную пепельницу, ставлю перед Нонной на стол. Зря я сделал это громко: получилось как будто демонстративно, но я вовсе так не хотел.

Нонна отвлекается на звук, скользит глазами по столу, смотрит сначала на пепельницу, потом на меня… И взрывается.