Лишний_в_его_игре

Я смотрю вокруг, размышляю. Итак, остров с севера окаймляет само водохранилище, с востока и юга — один канал, с запада — второй. Оба канала соединяются в юго-западной части и перетекают в реку. Везде крутые обрывы, выбраться с острова можно только двумя путями: через контрольный пункт и через красный мост.

Мост отпадает. Остается второй вариант — упросить охрану пропустить нас в город. Может, они пойдут навстречу? Мы же не проходим на запретную территорию, а наоборот — хотим с нее уйти. Но сейчас идти к контрольному пункту опасно, там может быть милиция. Лучше спрятаться, выждать хотя бы час. Час… От этой мысли хочется выть. Моя работа! Я не могу столько ждать! Но, кажется, у меня нет другого выхода. Придется опоздать. И телефона у меня нет, не могу позвонить и предупредить. Телефон!

Я прошу Ярослава дать мне позвонить, но у него, как назло, села зарядка.

Нужно искать место, где спрятаться. Мы видим дом, в окнах которого не горит свет. Тихо заходим в калитку, пробираемся в сад. Ярослав показывает на деревянный сарай с приоткрытой дверью. Осторожно входим внутрь.

Ярослав достает связку ключей и включает брелок-фонарик. Внутри полумрак, пахнет деревом и старьем, доски под ногами скрипят. У одной стены — лавка, у другой навалены обломки окон и дверей, у третьей — старая коляска и ящики. На полу — сено.

Мы садимся на лавку. Я весь на нервах, ежесекундно жду, что в сарай кто-нибудь вломится — либо хозяева, либо милиция. А еще дико хочется пить. Лодыжка почему-то уже не болит, онемела. Я подворачиваю штанину, смотрю на ногу. Прошу у Ярослава фонарик, чтобы оценить катастрофу.

— Мне кажется, я уже не чувствую ногу. Это же плохо, да? Может, у меня уже некроз?

Он забирает фонарик, наклоняется. От его молчания я нервничаю все больше:

— Я вижу какие-то пятна! О нет, это точно некроз, Яр!

Я уже представляю, как некроз идет выше и выше, доходит до колена. Нога становится серо-фиолетовой. Клетки отмирают одна за другой…

Ярослав проводит пальцем по моей коже, потом фыркает:

— Это просто грязь, ничего у тебя нет, кроме паранойи! И зови меня Рик.

— Не хочу, — морщусь я. — Рик — это какая-то собачья кличка. Лучше Яр.

— Ну ладно, хоть так, — вздыхает он и устало смотрит в стену. — Спасибо, что не Славой.

Я смотрю на Ярослава. Но по его лицу непонятно, что он имеет в виду, поэтому я спрашиваю:

— А что не так со Славой?

Он морщится:

— Это оскорбительно — когда ты Ярослав, а тебя называют Славой. Это чужое имя.

— Спасибо, что предупредил, — хмыкаю я и язвительно добавляю: — Теперь всегда буду звать тебя Славой.

— Придурок, — бурчит он.

— Придурок в квадрате.

— Придурок в сотой степени.

— Придурок в степени гугол.

Ярослав задумывается. Наверное, не знает, что больше, чем гугол.

— Придурок в степени два гугола.

— Придурок в степени гуголплекс! — торжественно говорю я.

— Хм… — Ярослав думает. — Придурок в степени два гуголплекса!

— Придурок в степени гуголплексплекс!

— Что за чушь ты несешь? — сердится он. — Что еще за гуголы и плексы?

— Гугол — это десять в сотой степени, а гуголплекс — это десять в степени гугол! А гуголплексплекс — это десять в степени гуголплекс!

— Хорошо. Тогда ты придурок в степени гуголплекс-плекс-плекс-плекс-плекс-плекс-плекс-плекс…

В такой перебранке проходит наш час в сарае. Затем мы решаем, что милиционеры уже успели бы прочесать остров, если бы хотели, и, скорее всего, ушли.

Мы покидаем укрытие, собираемся идти к восточной границе: к контрольному пункту. Но перед этим Ярослав вдруг убегает в другую сторону — к лодкам.

— Куда ты?

— Я сейчас!

Он возвращается с веслом, у которого отломана часть древка, протягивает его мне:

— Я нашел тебе костыль!

Сломанное весло оказывается нужной длины. Я опираюсь на лопасть. Она узкая, но подмышке не больно из-за толстой куртки. С веслом идти чуть поудобнее, но все равно получается медленно.

Приятно и удивительно, что Ярослав обо мне позаботился. Но я все еще жутко злюсь на него. Если бы не эта выходка с моей домашкой, я бы тут не оказался.

Идем вдоль канала. По пути натыкаемся на уличную колонку, пьем много, жадно. Умываем лица, кое-как стираем с кожи краску. Следы все равно остаются, но хотя бы уже не так заметно. А вот куртки мы отмывать не стали. Не хочется ходить в мокром.

Напившись, бредем дальше.

— Интересно, почему колонка зимой не замерзает? — задумчиво спрашивает Ярослав.

Он меня злит: опять треплется о ерунде! Пока я думаю, как выбраться отсюда, его волнуют лодки и колонки!

— Нет, ну правда, — продолжает он. — Сейчас хоть тепло, это понятно. Но вот зимой я тоже пил из колонки. Хотя на улице было минус десять!

— Да какая разница? — ворчу я. — Не замерзает и не замерзает, радуйся!

Контрольный пункт стоит на мосту на пересечении канала и водохранилища. Этот мост — довольно величественное сооружение: серый, каменный, с арками-шлюзами, через которые осуществляется сброс воды. Перед ним и после него высятся две каменные башни; на въезде и выезде — шлагбаумы. Это место напоминает мне Форт Боярд. В голове невольно играет музыка из заставки одноименного шоу: «Ту-у-у… Ту-ту-у-у. Ту-ту-ту. Ту-ту-ту-ту-ту…».