Лишних нет. По закону Джа (СИ)

— Благодарности свои недоделанные можешь придержать. И гонор свой поубавь, хотя бы на правах гребанного гостя в чужом доме. Это не я нахожусь в запое и не у меня отношения скатились к хуям, не мой парень получил растяжение лодыжки и плачет по ночам, уткнувшись в подушку. Спустись, блядь, со своего хрустального трона и посмотри вокруг! Как ты собираешься с этим справиться?! Если бы я не подобрал тебя, то сегодня бы ты уже ебался с тем барменом. Да, Тэхён. Да.

Как в бреду, Тэхён вспомнил, что писал на салфетке свой номер и, возможно, что-то обещал.

— Чимин ради тебя готов со скалы прыгнуть, и я считаю, что он круглый идиот, потому что плевать на себя хотел. А ты мурашки его не стоишь, ну серьёзно. Если он тебе не нужен… — Чонгук подступил ближе. — Уйди, Тэхён. Перестань его мучать, перестань измываться над ним, свали с горизонта.

Простояв в оцепенении, Тэхён нескоро обернулся. Глаза его заволокло слезами. Чонгук накричал на него справедливо и не без оснований, но на трезвую голову воспринимается адово, как проглатывание канцелярских кнопок залпом.

— Не буду извиняться ни за одно своё слово, — Чонгук вернулся к прежнему спокойствию.

Как и тогда: он честен. И только Тэхён чувствует себя подонком.

— Мне стыдно и…

— Я знаю, — осекает Чонгук, хмурясь. — Нападая, ты пытаешься защититься.

— Что мне делать?

— Сначала разберись с вопросом, насколько тебе нужен Чимин. Возможно, ты не нагулялся, не успел попробовать до него столько, сколько он до тебя. Не знаю. Может быть, обидно, вызывает злобу? В любом случае, не вешайся ему мёртвым грузом на шею, пока не поймёшь, что он нужен тебе не только для самоутверждения. Куртку свою с сушилки забери и пиздуй вон, хорошо?

Намеревавшийся и впрямь предложить помощь поначалу, Чонгук к окончанию диалога потерял всякий энтузиазм и проводил Тэхёна на выход. Причиной послужило отношение, поведение и подташнивание от того, что с кем-то подобным Чонгук имел связь, как ему казалось - глубокую. Чести в этом на ноль, поделённое еще на такой же. Тэхён распух от самоуверенности, а на деле оставался пугливым кроликом, не знающим ценности ничему, кроме собственной задницы.

И в довесок к прочему, уже шаркая ногами по тротуару от высотки, Тэ получил сообщение:

«С тебя восемьдесят тысяч вон: за коктейли и взломанный мною сортирный замок». Ниже реквизиты карты.

Взяла оторопь. Тэхён перегнул палку, просто испугался, что его размажет по тамошним стенам, и он тупо разревётся, впав в колоссальную истерику.

***

Слишком жестоко.

Так поступать с Тэхёном. И это вызывает помутнение рассудка, срочное желание разделаться с проблемами старым методом. Не хватает выдержки. Чимин винит себя за это, а временами чувствует прилив счастья: ведь именно такой, идущий навстречу, а не уходящий прочь, он и есть.

— Я такой человек, — заявляет он.

— А я человек-похуй. И ты не поверишь, что я об этом думаю, — Юнги непоколебим, и возражений не следует.

Он слышит нытьё Чимина и благодарит небеса за то, что не может его бить по причине нездоровья, суёт ему таблетку напроксена и помогает удобно лечь, устроиться с комфортом люкс. Он видит себя мамочкой, которая напоследок поцелует малыша на ночь, скрипит зубами по сахару и тут же делает глубокий вдох, кто ещё поможет бедному ребёнку встать на ноги - тот загулявший козёл? Никак нет. Отставить.

— Блин, даже не на каблуках ногу подвернуть… — вздыхает Чимин. — Каким надо быть неудачником?

— Обыкновенным. Вот на шпильках своих ты, по-моему, и по пляжу пройдешь, не споткнувшись. Дело случая, понимаешь ли. Тебе нужно время, чтобы подумать о том, что у тебя в жизни происходит, — Шуга осторожно указал наверх. — Мне кажется, так нужно. Не парься, док сказал, что всё будет хорошо.

Приходящий к ним Чонгук добавляет праздному досугу немало веселья. Они с Юнги до сих пор не делят одну жилплощадь, и Чим удивлён, но с другой стороны, нет ничего прекраснее, чем минутка, когда он застаёт, как они жарко обнимаются. Это что-то невероятное, согревающее и вечное. То, по чему Чимин уже страшно скучает, а потому близок к срыву.

Играя в приставку и болтая с ребятами, он ненадолго забывается. Иногда они выходят на улицу и прохаживаются по скверику. Чимину приходится опираться на купленные костыли, которые после прогулки запираются у Юнги в комнате. Когда Чим остаётся один, то с трудом сдерживается, чтобы не нажать на телефоне «вызов» или не ответить на сообщение. А сообщений не то, чтобы много, но каждая строчка - пулей пробивает висок и выглядит провоцирующей, ревущей.

«Не знаю, прочтёшь ты это или нет, Чимин, но я люблю тебя».

«По-твоему, прятаться - разумно? Мы можем поговорить? Позвони мне».

«Блядь, возьми грёбанную трубку, Пак Чимин!»

«Неужели так сложно хоть пару слов написать?»

«Как будто всё это время ничего не стоило. Даже если разговариваю сам с собой, ладно. Мне тебя не хватает».

В один из таких моментов, когда Чимин насочинял целую поэму и собирался нажать на пресловутое «отправить», раздался знойный лай из прихожей:

— Какая чубака, блядь, мои кроссовки расшвыряла…?!