Лисьи байки: мистические рассказы

– А плохо ему было всегда! Из-за своего характера он не мог ужиться ни в одном коллективе, его постоянно выгоняли с работы. От вечных проблем с деньгами становилось только хуже. Даже потом, когда я съехал, он мог звонить в три часа ночи и требовать, он никогда не просил, именно требовал погасить его вечные долги. На свадьбу он пришел даже без символического подарка. Лучший подарок, сказал он, что я терпел тебя все эти годы. Слово “должен” я слышал чаще своего имени: должен, должен, сука, должен! И чем старше становился, тем сволочнее, под конец разругался со всеми родственниками, даже соседи сторонились вечно злого, вечно брюзжащего… мудака. У него никогда не было друзей, и я даже не представляю, как появились мы с мамой. И даже переехав за триста километров, даже после тридцатисекундной ссоры по телефону, в ту же ночь я просыпался от кошмаров, молотя руками воздух – так хотелось заехать ему по физиономии.

– Он бил тебя? В детстве или, может, позже?

– Нет, – я вспоминаю перекошенное яростью лицо. – Но мне иногда кажется, что лучше бы бил. Главное, молча.

– Что ты почувствовал, когда узнал о смерти отца?

Мои пальцы дрожат, штаны промокли под вспотевшими ладонями.

– Сергей. Что ты почувствовал?

Зачем я здесь? Это не помогает.

– Хорошо, – сдался психолог. – Как я понял, твое поведение изменилось, это заметила Елена?

– Заметила, – я снова тянусь к минералке. – Мне не удалось выкинуть отца из головы, хотя до этого я сделал всё, чтобы выкинуть его из своей жизни. Он словно преследует меня все эти месяцы, я плохо сплю, теряю вес…

– А Елена?

– Когда мы познакомились, я мог зажечь ее… с одной искры, что ли. Вызвать улыбку даже когда хуже некуда. Но в последнее время мое состояние стало отравлять и ее. Мы закрылись. Все эти годы главной моей целью было не стать похожим на отца. Но я все просрал. Сам. Как и он.

– Она винила тебя в угасших чувствах?

– Нет, она винила себя. Что не смогла меня растормошить, достать из липкой бездны. Подтянулись и старые… проблемы. И что у нас не получилось с ребенком, и тот случай на корпоративе, когда ее поцеловал пьяный коллега. Причем я знаю, она его оттолкнула, знаю, там ничего не было и быть не могло, даже никогда не упоминал об этом! Но она не смогла себе простить. Взвалила всё это скопом, а я не смог остановить.

Мой голос ровный, искусственный. Фальшивый, как пластиковые зубы во рту. Еще одна реакция организма? Защита от перегрузок? Или мне правда хочется верить в то, что “я не смог”? Не “не пытался”, а именно “не смог”.

– Она сказала, что без неё мне разобраться будет легче. С памятью отца, с собой. Что она не помогает.

“Совсем как этот разговор”, – добавляю про себя.

– Что нам нужно побыть порознь, отдохнуть друг от друга, всю эту чушь. Но мы ведь оба знаем, что имеют в виду женщины, когда так говорят, правда? Они имеют в виду: нам лучше расстаться.

– Не стоит торопиться с выводами, время действительно расставляет по местам больше, чем нам кажется, – бубнит Илья и ерзает в кресле. Он выглядит рассеянным.

– Разве?

Психолог хочет сказать что-то еще, но осекается, хмурит брови. Мышцы его лица напрягаются, разом стирая маску сосредоточенного слушателя. Илью словно душит тесная рубашка, я только сейчас замечаю темные пятна вокруг его подмышек. Широкие плечи здоровяка подрагивают.

– Илья, все ок? – я подаюсь вперед.

– Да, извини, – он шмыгает носом, как двоечник, отдавший матери дневник на проверку. – Это всё моя вина. Уже три сеанса, а тебе совсем не легче.

– Но только три…

– Дело скорее во мне, понимаешь… Когда я выслушиваю бесконечные истории о проблемах с родней: сволочи отцы, матери-садисты, гиперопека бабушек и завистливая ненависть братьев… Ты даже не представляешь, сколько всего! Я рос в полной семье, мои родители никогда не позволили бы себе обращаться со мной плохо. И это чувство превосходства… я правда стараюсь! Стараюсь гнать его каждый раз, когда сижу в этом кресле, выслушиваю снова и снова. Но у меня не получается.

Илья допивает минералку из моего стакана.

– Извини еще раз. Я виноват, что дал понять, будто смогу помочь. Я не смогу. Деньги за оставшееся время тебе вернут.

Я пялюсь на него несколько минут.

Молча встаю, иду к двери. Оборачиваюсь уже на пороге, Илья сидит не двигаясь, смотрит себе под ноги. Я все еще жду, что это окажется шуткой, элементом терапии, что мне послышалось, в конце концов. Шумит вентилятор, хозяин кабинета тихо всхлипывает. Ничего.

Уже шагая по коридору, я задумался, что нервные срывы психологов, должно быть, не редкость. Но слишком уж резкий переход, слишком… ненормальный. А еще, несмотря на всю странность, я чувствую облегчение, и это одновременно удивляет и пугает меня.

Я не подпустил к себе жену и не уверен, что позволил бы психологу помочь. Возможно, я не хочу, чтобы мне помогли. Возможно, я не заслужил помощи.

***

В офисе у меня снова начинает болеть зуб, приходится выпить еще одну таблетку. Мучаюсь не я один: smm-щик Коля время от времени прижимает ладонь к челюсти и жалобно вздыхает за соседним столом. От обезболивающего он отказывается.