Лисьи Чары

В поле было светло - над головой висела крупная полная луна молочно-белого цвета с легкой желтизной, какая бывает у дорогого сына. Пан замерла на секунду, и это промедление чуть было не обошлось ей слишком дорого - Эйслин почти сумела схватить шутовку за рукав. Пан вновь бросилась бежать, что теперь оказалось значительно сложнее. Поле давало обманчивую надежду, что здесь-то уж не обо что будет споткнуться, но под ноги все время попадались кочки, камни, кротовые норы и даже неглубокие но все равно опасные ямы. Однако, Пан упала и споткнулась только когда ее ослепила вспышка.

- Умный мальчик, - довольным голосом прокомментировала Эйслин.

* * *

Нужная нить наконец-то далась в руки, но к этому моменту лис уже совсем обессилел. Крови он потерял больше, чем за все предыдущие дни, камень стал скользким и липким. Жертва действительно вышла кровавой. Напрягая последние силы, оборотень потянул воображаемую нить на себя и начал наматывать ее на руку, на локоть, как когда-то давно делал его дед, если нужно было смотать спутанную веревку. Нить-стена жгла кожу, но как не странно, кровь успокаивала боль. Вскоре стало легче дышать, да и туман немного рассеялся. Вид с камня открывался удивительный, и Низу залюбовался им, несмотря на боль и усталость. Ночь на изнаночной стороне была золотистой, искрящейся, необыкновенной. Краски там были ярче, пронзительнее, и видны были нити, связывающие все детали мира - ну, раз уж он теперь был полотном. Ночь мира обыденного была серой из-за яркого света луны, необыкновенной в своей обыденности. Наверное, никому из оборотней или канзар еще не удавалось увидеть обе половины мира сразу, понять, насколько они похожи и при этом не имеют между собой ничего общего. Резкий приступ боли, перетерпеть которую было почти невозможно, заставил оборотня зажмуриться и стиснуть зубы. Рот заполнился кровью, и непонятно было, идет она горлом, или же сочится из прокушенных губ.

Стена рухнула с негромким шуршанием, как осыпается пряжа в магазине рукоделия, если случайно задеть полку. Клубки чужого колдовства раскатились в разные стороны и медленно истаяли. Низу еще успел заметить в них что-то неуловимо знакомое, но очень и очень странное. Что-то очень древнее. "Забавно", - лениво подумал он. - "Кричать о том, что все мы пережитки прошлого и при этом пользоваться древним колдовством". Руки обессилено упали на камень, ставший вдруг мягким, упругим, похожим на желе, погрузились в него. Низу распахнул глаза. Прямо над ним было огромное и сверкающее созвездие Птицы. Одной половиной оно было на привычной стороне мира - желтые искры звезды, другой - на изнаночной стороне, сложенное из слабо мерцающих камней, которых почти не видно было за общим сиянием. Лис улыбнулся, облизал соленые губы и медленно закрыл глаза.

* * *

Эйслин замерла, словно наткнулась на стену. Руки взметнулись вверх и опали безвольными плетьми. На маске все еще полыхало отражение зарева, но оно уже медленно тускнело и таяло.

- Этого не может быть, - раздельно произнесла ведьма. - Она же сказала...

Пан села, оттирая с лица грязь, и огляделась. Стены не было. Она знала это точно - даже не нужно было выходить на грань, чтобы понять - вокруг была пустота. Вернее - чистота.

- У него получилось, - улыбулась шутовка. Почему-то показалось, что ведьма больше не представляет угрозу.

Эйслин пребывала в растеренности, это отражалось даже на маске. Длинные пальцы медленно, машинально поглаживали белую твердую щеку. Потом она опустилась на корточки и оказалась совсем рядом с Пан. Шутовка отпрянула. Сейчас, несмотря на ночную темноту и все еще пляшушие перед глазами после вспышки круги, были хорошо видны глаза ведьмы - голубые. Наверное она когда-то была блондинкой.

- Я сумела освоить магию огня, воды, воздуха и земли. Я лучше многих магистров владею черной магией, и уж конечно - лучше тебя. Но главное - я освоила некромантию. Это было очень сложно, я, конечно же, ни разу не практиковалась. Нет, мне вовсе не хотелось умирать раньше срока. Но теперь терять нечего, и я попробую. Знаешь, девочка, это будет забавно, учитывая... Ладно, сейчас не время для исторических лекций. Не думаю, что тебе будет больно, я ведь не стану рассекать твою плоть. Знаешь, я могла бы навести на тебя любую болезнь, которая бы медленно и неизбено поддтачивала твое тело. Но я хочу еще перед своей смертью увидеть твою смерть, так что просто сделаю твое сердце очень старым.

- Вы сумасшедшая? - спросила Пан, все еще не зная, воспринимать ли слова Эйслин всерьез.

- Да, - просто сказала ведьма, поднимая руки.