Лисья йога

– Отлично! Теперь меня так и зовут!

– А как тебя звали раньше?

– Ты знаешь, у меня не было имени вообще. Я была просто твоей аурой, чистыми эманациями тебя.

– Но ты и сейчас никуда не делась из этого состояния.

– Ты открыл мне проход, скоро я стану реализована физически. Я буду твоим самым понимающим собеседником и лучшим другом.

– Хорошо, Мелодия Космоса, скоро мы споем на два голоса.

Спящий вернулся к себе домой, принял душ и лег спать.

Конечно, это парадокс – если он Спящий, то зачем ему спать? Но парадоксом было само его существование.

Фрагмент 212

601. В глухом лесу, на берегу небольшого озерка стояла простая изба. Обитал в ней некий старец, носивший белые одежды.

Из деревень, расположенных даже на большом расстоянии от этого леса, шли к старцу люди за советом. Ибо славился он мудростью Божественной. И несли ему люди в качестве дара пищу простую: мед, хлеб, орехи лесные да овощи.

Всем страждущим давал мудрый старец советы, душу исцеляющие и человека облагораживающие.

Иногда ходил он по лесу и собирал ягоду лесную да грибы. Видя же зверя дикого – медведя или волка, старец не пугался, а вступал с ним в беседу мирную. И понимали его звери, и уважали. Хитрые лисицы, колючие ежи, проворные белки, угрюмые барсуки – все любили старца. Белки приносили ему орехи, а ежи – яблоки. Лисы же в его избе мели пол своими хвостами и очень радовались, когда старец угощал их куском хлеба мягкого.

По вечерам, в темноте старец любил посидеть на скамеечке перед избой и, облокотившись о посох, взирать на небо, усыпанное звездами. В такие моменты звезды и луна начинали с ним разговор и делились секретами большими и малыми.

Из глухой чащобы выходили волки, усаживались рядом со старцем, а вожак стаи клал голову ему на колени.

Одежды старца всегда были белоснежны и никогда не пачкались. Каждый день, в любое время года старец купался в озерке. Несмотря на древний возраст чужды были ему всевозможные хвори.

И еще, насчет возраста. Старец не помнил сколько ему лет, не помнил себя в прошлом. Жил он очень давно и всегда был таким – седым стариком высокого роста и с длинной седой бородой. Жители окрестных деревень тоже ничего не могли поведать о возрасте старца. Сколько помнили себя местные старожилы, столько и жил старец на берегу лесного озерца в простенькой избенке, которую совершенно не касалось время. Сменялись целые поколения, а он все жил себе на том же месте, также помогая мудростью своей обращавшимся к нему людям, также дружил со зверьем лесным…

Довольно часто, в ночные часы, садился он за ветхий стол и при тусклом свете свечи писал “Книгу Жизни”. Все знания, накопленные за свою долгую жизнь, старец излагал в этой книге. А жизнь его продолжалась дальше и не думала кончаться, поэтому книга тоже была далека от завершения. Временами он зачитывал отрывки из “Книги Жизни” лисам, которые сидели поджав хвосты на простой деревянной лавке в его избе и змеям, свернувшимся кольцами по углам… И говорили старцу лисы, что истину великую излагает он на бумаге, а змеи шипя соглашались с ними.

Фрагмент 213

И приходили к старцу ежи с ворохом сухих листьев и сосновыми иголками. С разрешения его брали они листы “Книги Жизни” и царапали мудрость их сосновыми иголками на прошлогодних листьях. Велико было желание лесного народца познать истину.

Затем, при свете дня, звери собирались на полянке, куда из людей дорогу ведал один лишь старец и начинали по очереди вслух читать переписанные ежами страницы книги. И было у них заведено, что первым начинал читать ежик, а заканчивал медведь.

И так по душе приходились медведям слова, написанные в “Книге Жизни”, что они мастерили из листьев и сосновых иголок лукошки, набирали в них самой отборной лесной малины и приносили старцу, слегка смущаясь при этом. Старец ласково трепал их по голове и давал поесть хлеба, иногда даже последнего.

И никогда не беспокоили старца комары, мухи или другие насекомые.

И никакая грязь никогда не приставала к нему.

И царил вокруг старца покой и мир. Волны тихой благодати исходили от него. Времени не существовало для старца. За пределами его мирка проходили столетья, бушевали войны и сменялись правительства, но он был все тот же, ничуть не изменившийся. Ну разве что ставший еще мудрее. А в “Книге Жизни” появлялись новые главы. И каждый день читали звери друг другу свеженаписанные листы ее.

Однажды глухой ночью, когда звезды были беспросветно скрыты облаками, а старец давно лег почивать… Из леса вышла странная фигура… Кто-то одетый во все черное…

Он пошел по направлению к избушке старца. При ближайшем рассмотрении это оказался горбун с оттопыренными ушами, черными волосами, выбивающимися из-под капюшона, и лицом, покрытым складками и морщинами. На этом лице очень выделялся длинный нос. Он постоянно как-то дергался и вздрагивал, как будто жил собственной жизнью… Горбун к чему-то принюхивался.

На боку существа болтались ножны с мечом. От них исходило слабое огненное сияние. Создавалось впечатление, что оно просачивается сквозь ножны, а сам меч целиком состоит из огня и странным чудом не прожигает материал ножен…