Лисянский

— Предисловие сочинителя, — прочитал он и пояснил: — То бишь мичмана Михайла Веревкина, — и горделиво посмотрел на друзей. — Стало быть, мой тезка и к тому же наш, кронштадтский.

— Читай дальше, — нетерпеливо перебил Лисянский-младший.

— Во угождение любопытствующих о путешествиях и издается сие сочинение, — Баскаков, усмехнувшись, кинул взгляд на Юрия и продолжал: — Если бы путешествия на твердой земле только совершались, тогда довольствовали бы они любопытных, можно сказать, вполовину. Но всемогущий Бог благоизволил просветить невежество наше и открыть нам, что суть еще населенные родом человеческим части света и что все те дикие люди, которых мы уже нашли и впредь находить станем, суть дети единого праотца… — Баскаков вздохнул и передал книгу Ананию: — Однако, утомился я, брат, доканчивай, пожалуй, теперь ты.

— Последняя краткая повесть о науке Мореплавании, — продолжил Ананий, — полагает, что мы через нее об областях, рассеянных по морям, известны стали, о которых более пяти тысяч лет совсем было незнаемо. Сею наукою открылись нам в Северной, Южной, Восточной и Западной странах нечаянные моря и все обиталища рода человеческого…

Ананий решительно закрыл книгу и, подмигнув Баскакову, отдал брату:

— Ну, ты как желаешь, братец, мы же с Михайло сыты на сей день. Пора и покуражиться, а то кадеты на нас засматриваются.

Младший брат огорчился, но вида не подал.

— Ваша правда, скоро и на молитву…

Кончились рождественские каникулы, начался новый 1786 год. Как и прежде, продолжались классные занятия. Кадетский период заканчивался. Анания произвели в гардемарины и перевели в младший гардемаринский класс. Юрий приуныл.

— Не горюй, братец, скоро и ты в гардемарины выйдешь, — успокоил Ананий младшего брата, — только вот математику усердней штудируй.

Юрий и в самом деле спустя рукава, с ленцой относился к геометрии и алгебре — уж очень многое приходилось заучивать зубрежкой, чего он не переваривал. По душе были описания о жизни растений и животных в разных странах, исторические сочинительства, географические очерки. Не расставался с кургановской книжицей. На масленицу выдались свободные дни. Прочитал наконец-то о Колумбе. Уговорил послушать проходившего мимо дружка, Иринарха Тулубьева:

— Послушай, как Христофор Колумб открытие Америки произвел. «Одиннадцатого октября в два часа после полуночи каравелле «Пинта» к общему неизреченному обрадованию показался вдалеке огонь. Рассветающий день открыл нам приятнейшее зрелище. Потом в честь искупителя мира наименовали остров Сан-Сальвадор».

Юрий остановился и мечтательно произнес:

— Вот бы нам туда добраться…

— Непременно доплывем, ежели завтра на мель не сядем, — проговорил заговорщически Тулубьев, — забыл, математику экзаменовать будут…

Начиналась пора испытаний старших кадет, как раз открылись вакансии в гардемаринских классах. Как и всякий школяр, Лисянский трепетал, но все миновало благополучно. Геометрию, алгебру, начало сферической тригонометрии, как и другие науки, он сдал успешно, и 16 марта 1776 года, в канун весеннего равноденствия, его произвели в гардемарины.

По тому случаю Лисянский наведался к Курганову, принес давно прочитанную книгу, извинился:

— Благодарствую, ваше высокоблагородие. Прощения прошу, книгу задержал по причине экзаменации.

— Ведомо, причина уважительная, — осклабился Курганов, — поздравляю вас, господин гардемарин. Отведайте-ка с нами чайку.

Разговорились, и Лисянский невзначай спросил:

— В прочитанной книге о знатных иноземных мореходах и делах их повествуется. Токмо вот о россиянах мало сказано.

— То верно, — усмехнувшись, согласился Курганов. — Немного помолчав, сказал: — Так и в науке тоже. Прежний наш математик Фарварсон намного уступал в знаниях Леонтию Магницкому, однако всегда главенствовал. Да и денежный кошелек в трех крат поболее имел, чем Магницкий… — Отпил чаю, задумался, но потом, оживившись, сказал:

— Запомни название, — теперь он часто переходил дружески на «ты», — «Сочинение и переводы к пользе и увеселению, служащие за год семьсот пятьдесят восьмой». Возьми обязательно в библиотеке все тома, перечитай. Толково в них описаны мореходные путешествия россиян с давних времен до сих пор. — Курганов замолчал, вдруг что-то вспомнив, взял из книжного шкафа, раскрыл книгу.

— Изыщи время, почитай в библиотеке сочинения Михайлы Ломоносова. Помнишь, вам сказывали на словесности о нем?

Лисянский утвердительно кивнул и продекламировал:

Колумб российский через воды

Спешит в неведомы народы.

Курганов вначале опешил. Потом глаза его увлажнились. Он погладил смущенного Юрия по голове:

— Похвально и отрадно, что мысли мои опережаешь. Вижу, добрые семена в твоей душе посеяны твоим батюшкой. Держись заветов отчих. Отпиши ему от меня поклон при случае.

* * *

В гардемаринских классах занятий значительно прибавилось. Как и прежде, изучали математику и другие науки. Но курс обучения стал намного глубже и основательней. Появились новые предметы — навигация, астрономия, гидрография, кораблестроение.