Лисянский

Офицеры рассмеялись, а Юнг закончил:

— Вы оказали большую честь, побывав на этом месте, тем более что вы — первые представители Российской империи…

Как всегда, при посещении новых земель Лисянский интересуется нравами местных жителей, заведенными порядками. «Поскольку, — замечает он, — определенных законов здесь совсем нет, да и понятия о них не имеется, то сила заступает место права. Король, даже по одной своей прихоти, может каждого подвластного ему островитянина лишить жизни».

Впечатляли немилосердность и жестокость островитян в некоторых случаях. Об одном из них мореплавателям рассказал на прощание Юнг: «Король дал Юнгу землю с некоторым числом людей. В одном из принадлежащих ему семейств находился мальчик, которого все любили. Отец его поссорился со своей женой и решился с ней развестись. При этом вышел спор, у кого должен остаться сын. Отец сильно настаивал оставить его при себе, а мать хотела взять с собой. Напоследок отец схватил сына одной рукой за шею, а другой за ноги, переломил ему спину о свое колено, отчего несчастный лишился жизни. Юнг, узнав об этом варварском поступке, жаловался королю и просил наказать убийцу. Король спросил Юнга: «Чей сын был убитый мальчик?» Получив ответ, что он принадлежал тому, кто его умертвил, он сказал: «Так как отец, убив своего сына, не причинил никому другого вреда, то и не подвергается наказанию». Впрочем, он дал знать Юнгу, что он имеет полную власть над своими подданными и если хочет, то может, без всякого сомнения, лишить жизни того, на кого пришел жаловаться».

Расставаясь с Лисянским, Юнг пообещал снабдить моряков на дорогу свиньями, за что просил тюк парусины.

На корабле офицеров ожидали двое американских моряков. Они привезли для продажи меха и, узнав о визите «Невы», приехали на шлюп.

— Дело в том, — рассказал один из них, немного волнуясь, — что в прошлом году я был на Алеутских островах и встречался там с мистером Барановым. У него произошло большое несчастье. Местные туземцы два года назад напали внезапно на крепость в Ситхе, перебили больше половины жителей и промышленников, разграбили все имущество и захватили форт.

Лисянский вдруг вспомнил, что еще в Гамбурге читал об этом в одной из газет, да и в Петербург долетали нерадостные вести.

На следующий день, 16 июня, «Нева» покинула остров, и командир хотел зайти на соседний остров Ояху, но Юнг предупредил:

— На этом острове свирепствует какая-то страшная заразная болезнь…

Спустя три дня на траверзе последнего острова Отувай шлюп лег в дрейф. По направлению к нему от берега спешили несколько лодок. На одной из них пожаловал король островов Отувай и Онигу-Тамаури. Он сносно объяснялся по-английски, предъявил свидетельство морских капитанов, которых снабжал припасами. Король стал жаловаться, что на него вот-вот нападет сосед, король Томи-Оми, который намного сильнее.

— Прошу вас, господин капитан, принять мое королевство в подданство России, — неожиданно взмолился король, — только помогите мне своими пушками против Томи-Оми.

— Гм, — изумился Лисянский и развел руками, — видите ли, сэр, у меня нет на то никаких полномочий.

Ночью задул северо-восточный ветер, к утру он усилился, и остров Отувай скрылся за горизонтом в лучах восходящего солнца.

Лисянский зашел в каюту штурмана:

— В полдень мы определимся по солнцу, Данило Васильевич, и прокладывайте курс на Уналашку. Возьмите поправку на дрейф от западных ветров. Когда придем на видимость Уналашки, повернем на Кадьяк.

* * *

Направляясь в Русскую Америку, Лисянский более или менее полно представлял себе обстановку в тех местах.

Продолжительное время общаясь с директорами Российско-Американской компании в Петербурге, он составил для себя панораму основных событий по освоению русскими людьми западного побережья Северной Америки.

За прошедший без малого год немало услышал и от Николая Коробицына о порядках и неурядицах на Алеутских островах, узнал от него кое-что о нравах промышленников, правителях контор на Кадьяке и в Ситхе.

Свежие новости сообщили ему американские моряки, но и они, конечно, не знали всей подноготной, но слышали, что правитель Русской Америки Александр Баранов намеревается вернуть утерянные земли. Выстраивая известные события в цепочку, Лисянский, вспоминая прошлое, размышлял о предстоящем.

Многое перебрал он в памяти за три недели, вышагивая по шкафуту в утренние часы, а ночью, поеживаясь от свежего ветерка, неторопливо прохаживался позади вахтенного рулевого, изредка бросал взгляды на картушку[41] компаса.