Лисичка

— Благодарю вас, ваше императорское величество, — поклонилась растроганная приветливыми словами Долли.

Александр Павлович сам представил ее прусскому королю и принцу-регенту, тоже сказавшим девушке несколько комплиментов, и отправился к следующей группе гостей.

— Всё замечательно! — поздравила княжну графиня Ливен, ты не только представлена императору, но получила приглашение на конгресс в Вену, где государь поручит тебя заботам Елизаветы Алексеевны. Она ободряюще пожала девушке руку и поспешила за мужем, который присоединился к свите императора.

К Черкасским начали подходить еще не знакомые Долли гости. Многие молодые люди просили у князя разрешения навещать его сестру, и получали благожелательный ответ. Наконец, к ним пробился и Михаил Печерский. Оказывается, что он был уже знаком с Алексеем, поэтому попросил того представить его своим жене и сестре. Молодой человек робко взглянул в смеющиеся глаза княжны и пригласил ее на танец.

— Оставьте за мной вальс, пожалуйста.

— Хорошо, — согласилась девушка. Она так и не могла понять, почему граф Печерский так смешит ее, но потом догадалась — он так же при виде ее готов смеяться, и их веселье, зажигаясь друг от друга, удесятерялось. Княжна с сомнением подумала, что если они оба расхохочутся во время танца, ее обвинят в плохом воспитании.

Заиграла музыка, и пары начали выстраиваться, готовясь к котильону. Долли танцевала первый танец с братом, Катю пригласил император Александр, графиню Ливен — принц-регент, и бал закрутился веселой спиралью. Все танцы у Долли были расписаны, и она с удовольствием танцевала, поняв, что все в зале восхищаются ею. Кружась в вальсе, который оказался последним танцем перед ужином, она даже забыла про то, что собиралась не засмеяться, и вместе с Печерским летела по паркету, радуясь прекрасному вечеру и своему успешному дебюту.

— Но почему же вы не надели сюда сарафан! Представляете, какие бы были у всех гостей лица — как у меня тогда в церкви, когда отец Серафим обратился к вам как к княжне, — весело прошептал ей на ухо граф.

Долли подняла на него глаза, увидела умильную улыбку и засмеялась.

— Всё, выводите меня из круга, иначе я буду хохотать на весь зал, — стараясь сдержать смех, велела княжна.

Михаил кивнул и, плавно кружась, подвел ее к колонне.

— Не смейтесь, я сейчас принесу вам бокал пунша, — стараясь сам не расхохотаться, пообещал граф.

Долли прислонилась к колонне, но, поняв, что всё равно может попасть в неловкое положение, скользнула в нишу, декорированную бархатными портьерами, и рухнула в кресло. Она долго тихо смеялась и, постепенно успокоившись, вздохнула полной грудью. Девушка уже собралась выходить, когда перед нишей остановились двое мужчин, она только видела силуэты их фигур и цвет волос. Оба были высокие, один был поплотнее и рыжеволосый, а вторым был широкоплечий стройный мужчина с густыми черными волосами. Они говорили, явно считая, что их никто не слышит.

— Готовься, Гленорг, я думаю, ты тоже будешь одним из тех, кого Принни обяжет дать бал или прием для русских, — заметил рыжеволосый.

— Ничего я для этих варваров делать не буду — эти люди не имеют никакого понятия о приличиях и воспитании, они распущены и безмерно кичатся богатством. Вешают на своих женщин украшения, на которые можно купить пару графств, как вот сейчас на княгине Черкасской, и считают, что они — победители мира, — раздраженно ответил черноволосый.

Этого Долли стерпеть уже не смогла, она сразу узнала этот голос, и унижение от вчерашних событий снова кольнуло ее. Но когда высокомерный англичанин язвительно упомянул Катю, красная пелена гнева заволокла сознание девушки, она стремительно вышла из ниши и остановилась перед тем, кого встретила сегодня ночью.

— Мы, русские, может быть, и варвары, но мы никогда не перемываем кости нашим гостям за их спиной, — четко произнесла она, глядя в ненавистное лицо.

На лице Гленорга сначала застыло изумленное выражение, потом он глянул на побледневшего графа Ярмута, и холодный пот выступил у него на спине. Эта девчонка даже не понимала, что она публично оскорбила хозяина дома, принимающего у себя в гостях трех монархов. Герцог быстро глянул по сторонам — похоже, если и были свидетели разговора, то их было немного, нужно было спасать ситуацию, переведя оскорбление, нанесенное этой глупой гордячкой, в свой адрес.

— Граф, вы простите меня, мне нужно срочно поговорить с княжной Черкасской, этот разговор не терпит отлагательства, — вежливо сказал он и, не дожидаясь ответа Ярмута, крепко схватил девушку за локоть и потащил в нишу.

Швырнув Долли в одно из кресел, герцог навис над ней. Он с бешенством подумал, что если сейчас со всей силы ударить наглую девчонку в лоб, то либо ее куриные мозги станут на место, либо она навсегда освободит общество от забот о себе, но взяв себя в руки, все-таки начал разговор: