Лисичка

— Я хочу переехать в Москву, в свой дом в Колпачном переулке — никто не додумается искать княжон там, а не в доме Черкасских на Покровке. Но вся мебель из моего дома отправлена в подмосковное имение Захарово, туда же пять лет назад уехали и все слуги, кроме дворецкого, двух лакеев, кучера и садовника. Прошу вас съездить в Захарово и переправить в московский дом всю мебель, что привезена на хранение в имение, а также отобрать штат слуг, чтобы не было лишних людей, но и мы бы не имели проблем, живя в Москве.

— Хорошо, ваше сиятельство, я все понял, — подтвердил управляющий. Он во времена учебы молодого князя в Москве часто бывал в доме графини, хорошо его помнил и мог разобраться, сколько понадобится слуг. — Но я попрошу у вас письмо к вашему управляющему, и план проезда до Захарова.

Иван Ильич поднялся и, пообещав зайти за письмом через час, пошел собираться в дорогу. Спустя полтора часа управляющий в своей двуколке, запряженной парой гнедых, уже ехал по направлению к Москве. Он обещал графине вернуться через две недели. Долли, провожая Ивана Ильича, предложила ему свою помощь, чтобы в его отсутствие следить за хозяйством в поместье.

— Ну что за девушка выросла, просто огонь, — удивлялся управляющий, делясь впечатлениями с кучером, — хорошо, что зима на дворе, особых работ нет, только скотина в хлевах, да оранжереи — ну, с этим она справится.

Спустя полчаса Иван Ильич задремал и проснулся уже при въезде в Москву.

Долли со всей серьезностью отнеслась к своему обещанию, данному управляющему. Но лазить по конюшне и скотному двору в бархатном платье и собольей шубке было смешно, и она спросила у Марфы, где хранится старая одежда ее брата.

— Мне нужны плащ, сюртук и панталоны тех лет, пока он еще в университет не поступил, а еще мне нужны сапоги для верховой езды.

— Опять будешь мужиком наряжаться и на лошади скакать? — недовольно пробурчала Марфа, но пошла на третий этаж в самую дальнюю кладовую, где в пыльных сундуках лежали детская одежда Алексея и платья с кринолинами, оставшиеся от молодости княгини Анастасии Илларионовны.

Через полчаса старая горничная принесла Долли серые панталоны и коротенький сюртучок с черными венгерскими аксельбантами. Еще она бросила на кровать крытый синим сукном лисий тулуп, а на пол поставила сапоги из мягкой черной кожи с чуть потертыми носами и немного стоптанными каблуками.

— Вот, что нашла, если не нравится — иди выбирай сама, но новых вещей там нет, у Алеши одежда всегда была в пятнах, — проворчала Марфа и ушла.

Княжна засмеялась, так забавно было представить красавца князя Алексея, с юности слывущего в светском обществе франтом, мальчиком в заляпанной одежде. Она сняла платье и начала мерить принесенную одежду. Все подошло как нельзя лучше, только сапоги были великоваты, но, рассудив, что совсем маленьких, детских сапог от Алексея, скорее всего, не осталось, она решилась обойтись тем, что есть. В тулупчике, поверх рыжего лисьего меха, был пришит большой суконный карман, куда она засунула пистолет. Теперь Долли не расставалась с подарком крестного — пистолетами — и привезла их с собой вместе со шпагой брата. Надев свою собственную круглую соболью шапочку, полностью закрывающую волосы, она направилась в конюшню выбирать себе нового друга.

Казалось, девушка должна была давно все забыть, но ноги безошибочно принесли ее к воротам конюшни, невысокого длинного строения из красного кирпича с чередой маленьких квадратных окошек под черепичной крышей. Долли грустно подумала, что сердце все помнит, но встряхнув головой, как бы отгоняя печальные воспоминания, она отворила калитку, прорезанную в тяжелых воротах конюшни, и прошла внутрь.

Яркое зимнее солнце косыми лучами, пробиваясь через множество маленьких окошек, давало достаточно света, не беспокоя животных. Долли пошла вдоль денников, рассматривая лошадей. Их было немного, ведь хозяева давно не жили в имении. Все лошади были упряжными, орловскими рысистыми, верховых она не увидела. Девушка уже почти дошла до конца прохода, когда громкое ржание привлекло ее внимание: высокий светло-серый орловский жеребец тянул к ней голову поверх решетки денника.

— Ганнибал! — воскликнула Долли и, подбежав, обняла благородную голову коня, — мой дорогой, мы все по тебе соскучились, шептала она в бархатное ухо, — ты спас Элен, спасибо тебе!

Красавец-конь положил ей голову на плечо, потерся щекой о волосы княжны и легко стукнул копытом о пол денника.

— Сейчас мы с тобой поскачем, — успокоила его девушка.

За ее спиной кто-то тихо кашлянул. Долли обернулась и увидела высокого светловолосого молодого парня в распахнутом коротком тулупе, который, стоя за ее спиной, мял в руках шапку.

— Чего угодно, барышня? — робко спросил он.

— Тебя как зовут? — поинтересовалась княжна.

— Архип, — парень мялся, не зная, что делать дальше.

— Оседлай мне Ганнибала, Архип, и расскажи, как он тут жил.

Парень бросился за седлом, рассказывая на ходу про коня.

— Он здесь уже год, я сам за ним ухаживаю, выезжаю на нем, чтобы не застоялся, я ему все самое лучшее даю, — рассказывал Архип, седлая коня.