Лисичка

— Ничего не делать, улыбайся и говори всем, чьи имена забыла, «вы». Тебе нужно сегодня запомнить только троих: императора Александра Павловича, короля Пруссии Фридриха-Вильгельма и принца-регента. Им ты будешь говорить: «ваше императорское величество» и «ваше королевское величество», а принцу-регенту — «королевское высочество», — объяснила графиня, — с этим ты с легкостью справишься. К тому же никогда не забывай: ты — очень красива, очень знатна и очень богата — пусть они тебя запоминают, а не ты их.

Простые, хотя и циничные слова графини Ливен вернули Долли спокойствие, и она, расслабившись, начала смотреть по сторонам, ища знакомые лица. В нескольких шагах маячил, не решаясь подойти, ее московский поклонник Михаил Печерский. Он бросал на Долли ласковые и умоляющие взгляды, чем опять рассмешил ее. Княжна, чтобы скрыть неуместное веселье, наклонила голову, но подозревала, что ее веселую ухмылку всё равно видно из-за маленького перламутрового веера, которым она пыталась изящно обмахиваться.

Действительно, ее улыбка была очень заметной в этой толпе чинных, благопристойных, роскошно одетых людей, заполнивших зал, и она как магнитом притягивала взгляд герцога Гленорга. Чарльз приехал уже час назад и, встретив своего старого друга, сына гостеприимных хозяев, графа Ярмута, которого в веселой компании Принни любовно звали «Рыжая селедка», отошел с ним в одну из задрапированных бархатом ниш, где стояли кресла и стулья для гостей. Они выпили уже по паре бокалов шампанского, и Чарльз слушал рассказы друга о присутствующих гостях. Англичан он практически всех знал, и сейчас Ярмут рассказывал ему об иностранцах — немцах и русских.

— Вон, видишь группку из двух мужчин, высокой женщины постарше и двух молодых дам? — объяснял граф, указывая направление, — это — русский посланник граф Ливен и его жена Долли — неизвестно, кто из них является реальным посланником императора Александра. Официально же графиня держит лучший в городе литературный салон, а моя матушка сразу расстраивается, когда кто-нибудь начинает ей пересказывать, чем леди Ливен угощала гостей на очередном «русском дне». Высокий черноволосый мужчина в мундире — светлейший князь Черкасский, адъютант и доверенное лицо императора Александра. Молодая шатенка в рубиновых украшениях, которые уже отравили ядом зависти всех присутствующих здесь дам, — его жена, а девушка в светлом зеленоватом платье — его сестра, ее сегодня будут представлять императору Александру, прусскому королю и принцу-регенту.

Герцог смотрел на семью светлейших князей Черкасских и не мог понять, откуда эти русские пронюхали о завещании отца. Сегодня роскошные украшения, которые вчера были на девушке, носила жена главы семьи, значит, ей их дали только для того, чтобы продемонстрировать ему, насколько семья богата, а надеть красный балахон на голое тело — это, видно, была идея самой княжны. Но нужно было признать, что сегодня его соседка выглядела изумительно. Она была как сверкающий драгоценный камень — блестящая, с острыми опасными гранями, но ее веселая улыбка, которую он хорошо видел из темной ниши, делала классически правильное лицо девушки совсем юным, прелестным и ангельски нежным.

Герцог начал гадать, кто она — ангел или демон? И тут же рассердился на себя за то, что думает об этой распущенной девице. Почему-то известие о том, что девушка не замужем, а черноволосый красавец, встречавший ее в порту, приходится ей братом, было приятно Чарльзу, но он не хотел этого, не хотел иметь никаких дел с этой семьей, с этой девушкой. Он просто желал, чтобы его оставили в покое.

Шум у дверей возвестил о том, что прибыли августейшие особы. Первым в зал вплыл принц-регент, гордо демонстрируя высокую тучную фигуру в щегольском, черном фраке. За ним вместе вошли император Александр и прусский король, оба в военных мундирах, высокие и особенно стройные и подтянутые на фоне необъятной талии английского правителя. Все три монарха принялись обходить зал, здороваясь с гостями. Когда они приблизились к Черкасским и Ливенам, посланник выступил вперед, поклонился и попросил разрешения у государей представить им недавно прибывшую из России светлейшую княжну Дарью Николаевну Черкасскую.

— Конечно, представляйте, — весело сказал император Александр. Повернувшись к князю Алексею, он добавил, — ну, что, Алексей, вот и твои малышки выросли, а мы не успели заметить как.

— Да, ваше императорское величество, — согласился Черкасский, — княжна Дарья — моя вторая сестра. Графиня Ливен и великая княгиня Екатерина Павловна выразили желание опекать ее в этом сезоне.

— Ну, тогда у вас, сударыня, всё будет отлично, — засмеявшись, сказал император, поднимая Долли, присевшую в глубоком придворном реверансе, — каждая из этих дам заменяет стопушечный корабль — безопасность под такой охраной вам обеспечена, к тому же обе ваши покровительницы через несколько недель едут с нами в Вену, я приглашаю и вас поехать туда вместе с братом. Императрица Елизавета Алексеевна тоже будет очень рада принять вас под свое крыло.