Лисий капкан

В детстве я тоже мечтала о собаке. Мама с папой долго сопротивлялись, но мне удалось их убедить, что все заботы относительно питомца я возьму на себя. Я переворошила весь интернет, пересмотрела кучу фото маленьких пушистиков самых разных пород. И влюбилась в него с первого взгляда: шоколадный лабрадор с голубыми глазами и замшевым носом. Он развалился на разноцветном ковре, вытянув задние лапы, а между передними лапками лежал желтый мячик. Помню, как набрала мамин рабочий номер и закричала в трубку: «Мама, я нашла его! Нашла своего друга! Пожалуйста, давай только прямо сегодня его заберем, чтобы он не достался никому другому!» И тем же вечером мы поехали в коттеджный поселок в черте Ярославля. По дороге придумала ему кличку – Фараон. Я перебрала множество кличек, но кличка Фараон звучала так важно, так гордо!

И вот мы приехали в загородный дом. Нас встретила молодая пара, довольно приветливая. Проводили на задний двор, где мой Фараоша игрался с тем самым желтым мячиком. Я не удержалась и сорвалась с места.

– Привет, малыш! – восхищенно крикнула я и подхватила плюшевого щенка на руки. А он в ответ облизал мое лицо.

Я любовалась им, тискала и обещала, что мы подружимся. А потом почувствовала, как в мою ногу впились острые клыки. Маме Фараона не понравилось, что я вот так просто вошла на их территорию и взяла на руки ее сына.

В ту ночь папа зашивал мне ногу, а я плакала – громко, долго, безнадежно и очень-очень горько. И вовсе не от боли, а из-за маминых слов: «В нашем доме никогда не будет жить это чудовище!»

Именно с этими словами она выходила из того дома, где так и остался мой Фараоша…

Дом напротив осветили фары, а затем в наш двор заехала черная машина. Я встала, поставила чашку на подоконник и высунула голову на улицу. Черный «опель» проехал по моему двору, качаясь на ямах, и припарковался у соседней одноподъездной пятиэтажки. Из машины вышел Сокол, достал из багажника спортивную сумку, закинул ее на плечо, подошел к подъезду и подкурил сигарету.

– Наверное, с тренировки, раз с сумкой? – рассуждала я вполголоса.

И вдруг ко мне в голову закралась идея.

Я скинула халат, запрыгнула в спортивки и толстовку, надела на голову капюшон, взяла нож и побежала на улицу.

Глава 13

– Ну давай же, терминатор, расслабься, тебе понравится!

– Пожалуйста, отпустите меня, умоляю вас, отпустите.

– Поздно, куколка, – пропыхтел он прямо мне в лицо и поцеловал в губы. – Сорока берет то, что блестит, а Сокол всегда берет то, что ему нравится! – И он рывком задрал юбку.

– Я дам вам всем денег, хотите? Я дам, честно!

– Всем? Дашь нам всем? Ха-ха, парни, смотрите, даже уговаривать не пришлось – она даст нам всем!

– Нет, нет, умоляю, не надо! Отпустите меня! Отпустите! Отпустите!

Я открыла глаза, договаривая последнее слово.

Мой лоб покрылся холодным потом, простыня подо мной была настолько сырая, словно на нее вылили ведро воды. Дрожащими руками я вцепилась в одеяло.

– Это сон… сон… – шептала я. – Снова этот кошмар…

Коридор, кухня, выключатель, кружка, графин с водой, ванная, холодный душ, мыло, губка и желание снять с себя кожу, к которой он прикасался. Точно так же, как и в тот страшный день.

Раньше после таких кошмаров я рыдала в ванной. Но с каждым погружением в тот вечер на озере я становилась сильнее, одержимее, опаснее. Душевнобольным достаточно дождаться наступления весны и осени для изменения психических процессов в организме, ну а мне – уснуть и посмотреть фильм, в котором в главных ролях я и Сокол. Фильм, в котором я наизусть вызубрила каждое его слово, каждое его резкое движение и каждый мой крик о помощи.

3:15. Нужно бы еще поспать. Будильник зазвонит только в шесть. Но этой ночью я больше не сомкнула глаз. Около пяти утра начался дождь, добавив ложку дегтя в бочку моего дрянного настроения. За завтраком и кусок в горло не лез. И было дикое желание убить Сокола прямо сейчас. Но потом я сяду в тюрьму… и еще раз испорчу себе жизнь из-за этого ублюдка. Откинусь с зоны с бритой головой и гнилыми зубами (почему-то я себя именно такой представляла) и пойду работать на табачную фабрику. Туда-то уголовницу точно возьмут. И буду счастлива, наверное, по уши. Отомстила же, верно? На свадьбах буду тосты задвигать: «Фарта, удачи, воровского азарта, а также любви и ложилась чтоб карта!» Да и в трудные минуты будет что сказать: «Тяжелый крест мне пал на долю, тюрьма всё счастье отняла…»

Но я же не настолько глупа, чтобы позволить этой мрази еще раз сломать мне жизнь. Моя месть будет красивой, как ювелирная работа. Аккуратной, как операция на сердце. И жестокой, как ядерное оружие.