Лисий хвост, или По наглой рыжей моське

В следующий раз я просыпалась дольше. Можно было еще поспать, мой организм просто требовал этого, но в глаза лезли назойливые лучики совсем разошедшегося солнца. У них тут, видите ли, конец весны! Жара – просто ужас, солнце палит. Я даже одеяло во сне скинула, хотя жутко мерзлявая, особенно когда сплю.

Потыкавшись носом в подушку, я прикрыла лицо хвостом, обретя таки желанную защиту от лучей. Но теперь маленькие белые волоски щекотали нос. Чихнув, я признала, что все – проснулась. У-у! А я так давно нормально не отсыпалась! То побеги, то работа уборщицей, то еще какое развлечение для бедной лентяйки.

Приоткрыв глаза, я потерла правый и зевнула. И только потом поняла, куда я, собственно, смотрю.

Из положения «эмбрион, обнимающий свой хвост» меня снесло, словно бумажку ураганом. Сон исчез с той же скоростью. Я забилась в угол между спинкой кровати и стеной, поджав ноги под себя и отгородившись подушкой. Хвост какое-то время еще пометался в поисках укрытия, а затем обернулся вокруг ног, спрятав свой кончик за моей спиной. Тоже, маленький, боится оторванным быть, мы друг к другу уже как-то привыкли!

Карие полуприкрытые глаза потемнели, будто я опять что-то натворила. От его взгляда по коже бегали просто полчища мурашек. Как вспомню, как вот так же сидела там, в камере, так выть хочется.

Попала ты опять, Лиска.

– Не лиса, а щенок какой-то. Разве что не скулишь.

Да у меня голос от страха отнялся, придурок!

– Могу спеть, – еле выжала я из себя.

Вареник заметно поморщился – видать, вспомнил мои музыкальные антиталанты.

– И чего ты дергаешься? Не съем я тебя.

А вот в этом у меня большие сомнения! Судя по взгляду – даже не подавится. Стоит тут, рассматривает бедную меня, словно кусок мяса на базаре. И не без аппетита, надо заметить, рассматривает.

– Желай я твоей смерти, оставил бы подыхать, а не тащил бы сюда через полгорода.

– За-зачем тогда? – Губы неимоверно дрожали.

Я не знала, чего он хочет, да и не верила ни единому слову. Но сейчас только этот интерес удерживал меня от истерики.

– Ты спасла жизнь Нейллина. Почему?

– Тебе все равно не понять, – скривила я губы, почувствовав, как жжет от слез глаза. Из-за этого ушастого предателя такой плаксой стала!

Вот мракобесы, в груди-то все как болит.

– Даже так?

А вот еще больше пугать не стоило. От такого взгляда у меня слезы пропали, во рту высохло, и, кажется, кровь в венах замерзла. У него ведь глаза покраснели, и вместо молочного шоколада сейчас там царит нечто, похожее на красное дерево. Нелюдь!

– Ну что ж, – продолжил он медленно, словно уверенный в себе хищник, подходя ко мне, – тогда ты останешься здесь, под присмотром. И объяснишь мне, чего же я такого не понимаю.

Чуть нагнувшись, он провел рукой по распушившемуся от страха хвосту. А я сидела, оцепенев, словно кролик перед удавом, и все крутила в голове дурацкую мысль: «Ну и кто из нас лиса?» Но она тут же пропала, стоило ему протянуть руку к моему лицу.

То, что я упорно пыталась увернуться от длинных цепких пальцев, осознала, только когда совсем завалилась на кровать. Правый бок стрельнуло болью, но обращать на это внимание, когда рядом такая большая и злобная опасность, глупо. Поэтому я просто всхлипнула, смешивая в одном звуке боль и страх.

Словно добившись своего, Рейвар распрямился, поглядывая на меня сверху вниз:

– Запомни, если причинишь Нейллину зло, я из тебя чучело сделаю.

– Ну и чем ты так запугал ребенка?

Рейвар чуть слышно застонал. Елна при желании из кого хочешь душу вынет, не говоря уже о словах и мыслях.

– Ничем.

– Что я слышу? Ты, Рейвар, решил мне соврать? И что мне с тобой после такого делать? Оттаскать за уши, как в детстве?

– Отстань от моих ушей, – зло прорычал он. – Ничего я ей не делал. Ну, может, слегка пригрозил. Ничего, эта рыжая зараза отряхнется и дальше пакостить пойдет.

Глаза Елны посветлели – верный признак злости.

Старую целительницу в их отряде боялись больше всего. А уж про ее авторитет можно и не говорить. Если воины доверяли своему лэй’тэ жизни, здоровье и честь, то для Елны оставляли тело и душу. И старая лэй’тэри крепко держала свои бразды правления.

Ох, а сколько сам Рейвар натерпелся от нее!

– Пойдет, – кивнула Елна. – Хвисы – они привычные. Вот только из-под кровати вылезет.

– И что она там делает?

– Прячется. От всех и каждого. Даже от еды отказывается. Еще раз скажи, что ты ее не пугал. Я наивная, я поверю.

– Нахваталась уже!

– Рейвар, ты проторчал у нее целый час, хотя я просила не утомлять мою пациентку. А после твоего ухода она обернулась и полезла под кровать. Это, по-твоему, нормально? Ей нельзя оборачиваться, я даже представить боюсь, что там может быть с ее легкими. Получается, весь мой трехчасовой труд насмарку.

Да уж, Елне стоило больших трудов вытащить эту хвостатую из-за черты. Ох и ругалась же целительница, когда он принес ей едва живое тело, завернутое в окровавленный плащ. Видите ли, с такими ранами пациентку нельзя тревожить. А уж что она устроила, когда узнала, что девчонка оборачивалась!

– Давай я зайду попозже и вытащу ее?