Лисий след на снегу

И все-таки они дружили. Все эти годы, несмотря на несостоявшуюся свадьбу, Алисину семью, стриженовских подруг, работу, кредиты, бытовые проблемы, они дружили. Стриженов звонил Лисе каждый раз, приезжая в Москву. Они встречались в парках, барах и ресторанах, гуляли по набережным, разговаривая обо всем на свете, делясь друг с другом любыми секретами. Лиса не раз и не два помогала ему с расследованиями, знакомила с нужными людьми, выслушивала рабочие версии и гипотезы, искала информацию. Она хохотала, слушая стриженовские байки, пила с ним вино при встрече и так тепло обнимала на прощание, что Стриженов каждый раз боялся окончательно потерять голову и увезти бывшую подругу подальше от шумной Москвы, мужа и детей куда-нибудь на далекий необитаемый остров. И вот сейчас впервые за все эти годы после университета Лиса сама позвонила Стриженову среди ночи. Зачем? Просто так, услышать голос, спросить совет? Нет, это было на нее не похоже.

Уже засыпая, Дмитрий подумал, что, возможно, у Питера и Рейкьявика разные часовые пояса и Лиса просто забыла про разницу во времени. Но проверять эту гипотезу Стриженов не стал.

Следующие дни Дмитрий Стриженов воевал на работе с ветряными мельницами: разбирался в коррупционных схемах при строительстве петербургских дорог. Чем больше детектив от журналистики погружался в тему, тем отчетливее понимал: даже их свободолюбивое издание не рискнет опубликовать его материал. Слишком странными и запутанными были финансовые махинации в этой отрасли, они плотно опутывали множество людей и компаний и тянулись далеко за пределы родного города. Западный скоростной диаметр так вообще напоминал астрономическую черную дыру, куда с огромной скоростью стекался поток денежных средств и других ресурсов. А горожане, как и раньше, стояли в многокилометровых пробках и ругали бесконечные дорожные работы.

За двадцать пять лет в журналистике Стриженов растерял множество иллюзий и прекрасно понимал, что некоторые темы ему просто не по зубам. И вообще никому не по зубам, и лезть в них дело неблагодарное. Размышляя так, Дмитрий по привычке потирал левый бок, где белел грубый и неровный шрам от ножевого ранения. Не единственного, но самого опасного за продолжительную журналистскую карьеру.

Пять лет назад, лежа в больнице с внушительным отверстием в боку, Дмитрий впервые почувствовал, что ему уже не двадцать лет и что в жизни должно быть что-то кроме работы. А то как-то глупо и стыдно предстать перед Создателем опытным журналистом, который писал по шестьдесят-семьдесят тысяч знаков каждый месяц, но ничего не изменил в окружающем мире, ничего не построил, не создал, никого по-настоящему не любил.

Конечно, Стриженов любил свою профессию. Любил преданно, фанатично и несмотря ни на что. И профессия отвечала ему взаимностью. По крайней мере, Стриженов сделал блестящую карьеру: стал уважаемым журналистом высочайшего уровня, гордостью издания, мастером аналитических материалов и расследований. Его фамилия открывала многие двери, его уважали коллеги, боялись чиновники. Стриженов знал, что он профессионал, вид редкий и, пожалуй, вымирающий, этакий динозавр от журналистики. Но если раньше этого знания ему вполне хватало для счастья, то в последние годы он все отчетливее желал какой-то другой жизни. Той, где самым важным номером в его телефоне будет не прокуратура, не следственный комитет и не редакция.

Тогда, после больницы, в погоне за новой жизнью Дмитрий начал писать детективные рассказы и даже завел два года назад вполне серьезные отношения с юной длинноногой блогершей Марго. Но и тут ничего не сложилось. Подруга сбежала от Стриженова в жаркую Италию, а он так и остался в сером ветреном городе среди дорожных пробок, коррупционных схем, летучек и редакционных заданий. И теперь снова и снова обходил и обзванивал знакомые чиновничьи кабинеты и задавал множество неловких неудобных вопросов, ответы на которые давно уже знал.

Глава 2 Исчезнувшая

Пожалуй, из всех рабочих дней Стриженов больше всего ненавидел понедельники, когда редактор собирал сотрудников на летучку и долго, нудно расспрашивал их о ходе работы, и любил среды, когда занимался мониторингом мировых новостей. В такие дни он пораньше приезжал на работу, наливал в кружку терпкий растворимый кофе без сахара и садился за офисный монитор.

В то утро как раз была среда, и Стриженов разбирался с новостями из Европы. Наморщив лоб, он читал тревожные статьи о распространении нового вируса, об угрозе пандемии, сложных политических отношениях России и Евросоюза, о санкциях и новых законодательных инициативах, когда одна короткая новость привлекла внимание журналиста.