Лисёнок и прочие неприятности бандита (СИ)

— Бегу, — быстро ополоснув лицо, я вышла в коридор, забирая вибрирующий телефон из рук мужа. — С оладушками тогда как-нибудь сам… Алло?

— Так и знал, — прошептал Вася, целуя меня в щёку и потягиваясь пошёл в сторону лестницы, зовя сына. — Мишань, поможешь папе?

— Да! — мимо меня пронёсся наш главный помощник, ловко увернувшись, когда я попыталась потрепать его по волосам.

— Доброе утро, Алиса, — поприветствовала меня папина жена, по-доброму смеясь. — Слышу, Мишенька полон энтузиазма.

— Ещё бы! Даже спать вчера отправился в шесть вечера, чтобы как можно скорее проснуться, — рассмеялась я, заходя в нашу спальню и закрывая за собой дверь. — Лошадок же покупать будем. Как здесь без энтузиазма?

— А, уже лошадок? Не лошадку? — переспросила Галина, вновь заразительно рассмеявшись.

Именно за это она мне и понравилась – за добрый нрав и неиссякаемый оптимизм. И хорошо, что папа умудрился тоже это разглядеть. С Галиной они познакомились на нашей с Василием свадьбе, куда мы пригласили всю деревню. И они практически с тех пор вместе.

Нет, конечно, поначалу Галина с подозрением отнеслась к столичному ухажеру. Да ещё с прицепом в лице Ирины, которая никак не хотела терять своего “Мешочка”. Но, вышло всё как нельзя лучше.

— Я поняла, как ты смогла уговорить мужа на двух лошадей, — пришла к выводу Галина, не дав мне ответить. — Ты всё же рассказала Василию про…

— Нет, что ты! — я инстинктивно накрыла свободной рукой пока ещё плоский животик. — Если он узнает, он меня не то, что на лошадь… да он меня вообще к ним не подпустит! Помнишь, что было в прошлый раз?

— Прости, но это забыть просто невозможно! — рассмеялась Галина.

Да и я сейчас вспоминала беременность Мишей с улыбкой.

А вот тогда…

Сначала Вася ударился во все суеверия. Начиная от того, что мясо снится не к добру, и заканчивая кучей ограничений. Нельзя стричься, нельзя вязать (а так хотелось!), нельзя покупать вещи малышу заранее, нельзя выбирать имя, нельзя никому давать трогать животик…

Да мне много чего было нельзя. Под конец беременности я себя чувствовала редчайшим хрустальным музейным экспонатом. Ведь дай в тот момент Василию волю – он бы оградил меня лентами и поставил на сигнализацию…

Но, честности ради, эти заскоки с лихвой компенсировались его заботой. Я не уверена, что какой-нибудь другой мужчина так же рьяно исполнял все мои капризы. Начиная от: “Я хочу арбуз!” в три ночи, в декабре. И заканчивая: “Я хочу нюхать сено, Вась! Срочно!”.

Никогда не забуду, как мы вместе посмотрели документальный фильм про роды. Не знаю, кто из нас был в большем шоке от увиденного – я или Василий. И зачем только решились… потом три дня смотрели исключительно мультики, иногда опасливо переглядываясь.

— Алиса, милая, — ласково отозвалась Галина. — У тебя скоро животик расти начнет. Ты его чем прятать будешь? Безразмерными футболками?

— Оверсайз сейчас в моде, — вздохнула я, поглаживая себя по пузику и грустно смотря на немного увеличившуюся грудь. Скоро Вася точно сам заметит. — Я не собираюсь скрывать от него беременность. Сейчас, лошадок купим, я их…

— Беременность! — я вздрогнула, резко обернувшись на замершего в дверях Василия.

— Я перезвоню! — пискнула я в трубку Галине, наблюдая за приближающемся ко мне мужем. — Васенька…

— Ты… я… а ты… я… ёк макарёк! — выдохнул наконец-то он, привычно стискивая меня в объятьях. — Это правда? Ты…

— Да, — не стала я больше скрывать. — Ты станешь папой. Ещё раз, — трудно было сдержать улыбку, глядя в светившиеся чистейшим восторгом глаза Василия.

— Любимая моя, Лисёночек, — шептал он, чередуя слова мягкими поцелуями. — Не зря мне всю неделю рыба снилась…

— Началось, — вздохнула я. — Но за лошадками мы же поедем?

— Конечно, поедем! — заверил меня Василий. — Я тебе что, запрещаю смотреть на них что ли?

— Ну точно, началось, — кивнула я своим мыслям.

— Папа! У тебя оладушки горят! — донесся до нас крик Мишки.

— Ох, ты ж ёкэлэмэнэ! — выругался Вася, побежав к двери. — Стой здесь! А лучше ляг! Я тебе принесу ко… чай!

— Лучше кабачковой икры! — попросила я, не пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. — Не переживай, малыш, — прошептала я своему животику. — Папочка у нас хоть и перебарщивает иногда, но самый-самый лучший! Сам поймёшь, когда родишься. Или сама, — поправила я саму себя и оказалась права.