Лисёнок по имени Серёжка (СИ)

— Та-ак… — Ольга разулыбалась, узнав в описании Андрея Зощенкова и Олега Филинюка, парней-курсантов, которые, как тогда шутили над их внезапным уходом из училища, «разлюбили авиацию». Нет, конечно, по сравнению с первым курсом, ряды поредели куда сильнее, и к финалу его из 25 человек осталось 19. Кто-то из будущих пилотов не справился с сессией, кто-то был отчислен за пьянку или самоволку, у кого-то из платников просто тупо закончились деньги. А вот эти двое пропали внезапно и без объяснения причин. — А в кого они превращались, ты не знаешь?

— Я? — удивился мужчина. — А как я могу это знать?

— Ну, про Ярченкова-то тебе было известно.

— Сравнила! С Александром Владимировичем мы полжизни вместе проработали в училище: сначала инструкторами, потом преподавателями, тут поневоле догадаешься. А своих одногруппников ты сама должна знать лучше, чем я…

Оля задумчиво почесала нос.

— Но вообще, обычно ведь по внешнему виду человека можно предположить, как выглядит его животная ипостась, да? — девушка улыбнулась. — Ты и правда на лиса похож. А Ярченков — на пса, его даже все так за глаза и называют.

— Ну, тогда те двое отчисленных смахивали один — на барсука, другой — на филина какого-нибудь, — фыркнул Чернобурцев. — На самом деле, я ни разу не задумывался над тем, кто на кого похож… Наверное, творческого подхода мне не хватает. Если так рассуждать, у вас еще двое курсантов очень котов напоминают. Хитрых, вальяжных, ленивых и на-аглых!

Ольга рассмеялась, узнав в описании двух самых взрослых одногруппников: Людку и ещё одного Олега. Что-то кошачье в их манерах определенно проскальзывало.

— Между прочим, во всяких средневековых легендах оборотни представлены невероятно соблазнительными и сексуальными существами, — заметила Ольга.

— Ха! Да у них там все, кто не ползал на брюхе перед церковниками и феодалами, опустив глазки долу — соблазнительные и сексуальные! — фыркнул Сергей Алексеевич. — И на кострах потом горели только так… А теперь эти люди учат нас толерантности и правам человека.

— Ладно, я поняла, что Европу ты не любишь, — пожала плечами будущая летчица. — А азиатский фольклор? Японские лисы-оборотни кицунэ, например, прикидывались сказочными красавицами, соблазняли всяких студентов… Думаешь, просто так?

— Посмотри на студентов с моё, и сразу станет ясно, что их особо и соблазнять не нужно! — преподаватель воздушного права был неумолим, оседлав любимого конька. — Ведь любой дурью готовы маяться, только бы не учить ни черта. Игры, пьянки, гулянки, киношки… А ты говоришь — красавицы! И зря смеёшься, между прочим! Я сам студентом был, что ж я, не знаю что ли это все…

В этом месте Чернобурцев озорно прищурился и как-то совершенно по-лисьи подпрыгнув на месте, опрокинул хохочущую девушку на диван, сразу же нырнув головой ей под домашнюю футболку.

— Ой, лис! Ха-ха-ха… — девушка извивалась всем телом от щекотных поцелуев, — Ты… Ты студентом не был же… Курсантом только…

— А невелика разница… Такой же был разгильдяй… — донеслось из-под трикотажного полотна. Слегка прикусывая кожу на мягком животике любимой девушки, мужчина стянул с нее пижамные шортики и переместился ниже, покрывая нежными укусами бедра и низ живота. Ольга уже не хихикала, а тихо постанывала, путаясь пальчиками в кудрях на темени любовника. В момент, когда длинный горячий язык скользнул меж малых губ, раздвигая вход, девушку словно электрическим разрядом прошило: она дернулась всем телом, и сильно вжала кончики пальцев в затылок любовника, словно умоляя о продолжении. Довольный коварный смешок дался Сергею в этой ситуации ценой немыслимого усилия: вкус и запах любовных соков самочки действовал на лиса-оборотня примерно так же, как чистый кокаин — на старого наркомана. Хотелось просто бесконечно тонуть в этом аромате, зарыться лицом, целовать, слизывать прозрачные тягучие капельки, перелистывать нежные влажные складочки языком, ловить ритм пульсации крови и сокращения нервных окончаний в набухшем бутончике клитора. И, конечно же, слушать стоны и всхлипы блаженства, то успокаивающе скользя раскрытой ладонью наощупь по напрягшемуся животику, то погружая сложенные пальцы внутрь, в море острой устричной слизи и медленно массируя ребристые стеночки, источающие этот восхитительный запах.

Шортики вместе с бельем уже давно валялись на полу, надёжно охраняемые угнездившимся на них котом, а разведённые в стороны девичьи коленки вздрагивали, точно крылья потревоженной бабочки. Сомкнуться окончательно им не давали лишь сильные мужские руки, возлежащие на внутренней поверхности бедер. Самозабвенно лаская языком и губами чувствительную плоть, мужчина раз за разом доводил любимую до всплесков острого, богатого оттенками наслаждения, слившихся для нее в один непрекращающийся множественный оргазм. Собственное имя, прерываемое стонами и всхлипами из ее уст, сейчас казалось оборотню чем-то бесконечно чужим, но все же приятным, ибо означало, что эта прекрасная самочка хочет именно его. Знать об этом было восхитительно.