Лисёнок по имени Серёжка (СИ)

В коридоре общежития царил тусклый электрический свет. Трех жалких лампочек не хватало на то, чтобы ярко осветить 30-метровую бетонную «кишку», выкрашенную темно-зеленой краской. Конечно, были еще и окна — друг напротив друга на дальних концах коридора. Но как раз вчера ночью какая-то пьяная мразь высадила оба стекла брошенными с улицы обломками красного кирпича, и теперь пустые рамы были заботливо заколочены для тепла листами фанеры. Ни единый луч полной луны теперь не проникал внутрь помещения, не тревожил животную суть лиса-оборотня. Вот и ладно! Сергей Алексеевич прищурился, хищно морща нос, и, неслышно ступая, приблизился к двери комнаты Димончика. Прошел мимо, спустился по лестнице на полпролета… и громко топая, взбежал по ней вверх и принялся барабанить в дверь!

— Кто там? — послышался из-за толстой створки сонный испуганный голос Димончика. Сергей Алексеевич нажал на кнопку воспроизведения на диктофоне, который немедленно заверещал женским голосом:

— Соседи снизу! Открывай, зараза! Заливаете нас!!! Открывай, утопишь же людей, гад!!!

— А… эээ… сейчас…

Внутри защелкали многочисленные замки. Чернобурцев усмехнулся: голос «разъяренной соседки» ему записала Оля. Одногруппница ее очень старалась: во всю мощь легких и богатого словарного запаса. В принципе, воплей и мата в записи было минуты на три непрерывного воспроизведения, и обороты становились все красочнее и обиднее, но, к счастью, свежеразбуженный Димончик отличался исполнительностью. Долго развлекать женскими воплями всех соседей по этажу не потребовалось. Едва лишь дверь приоткрылась на ширину ладони, и в ней блеснул встревоженный глаз замдиректора и пахнуло валерьянкой, Сергей Алексеевич быстро вклинил ногу меж косяком и створкой и, не давая Димончику опомниться, ввалился внутрь его жилища.

— Сергей Лексеич? Вы что тут забы…

— Доброй ночи, — неприязненно перебил его Чернобурцев. — Отличное сегодня полнолуние, правда?

На пухлой физиономии хозяина отразился откровенный ужас. Он только сейчас до конца осознал, кто перед ним и чем ему это может грозить.

— Шторки задернули, я смотрю, да? — Сергей Алексеевич стремительно шагнул к окну, плотно укрытому черной тканью, и небрежно подергал край. — Подготовились? И валерьяночку выпили, небось?

В голубоватом свете ночника комната казалась огромной, а лица людей — призрачными.

— Сергей Алексеевич, в чем дело? Какого черта вы ко мне вломились ночью в дом? — молодой мужчина взял себя в руки и обрушился на непрошеного гостя с гневной речью. — Что за шутки дурацкие? Я щас полицию вызову…

— Не успеете, — задушевно шепнул Чернобурцев, протягивая руку к окну. — Шторка-то вот она. А за ней лунный свет! Знаете же, что потом случится, да? По глазам вижу, что знаете…

Дмитрий Владимирович промолчал, лишь несколько раз глубоко вдохнул. Его застали врасплох. Растрепанный и помятый, в растянутой футболке и пижамных штанах он выглядел еще более нескладным и жалким, чем днем — в отутюженной форменной рубашке с преподавательскими погонами. Лучшее, что можно было сделать в такой ситуации — молчать и слушать. А Чернобурцев смотрел ему в глаза и негромко говорил:

— Знаете, поначалу была у меня мысль: пригласить сюда всех тех, кто пострадал от ваших действий. Ярченкова. Семью из Берестянок, лишившуюся сына. Отчисленных по вашей прихоти мальчишек-курсантов, которым вы сломали жизнь. Пригласить их всех сюда и просто отдернуть эту занавеску, чтобы природа второго тела каждого из нас взяла свое. Три собаки, барсук, филин и лис… боюсь, от вашей животной формы даже шерстинки наутро не осталось бы! Но я не судья Линч. Поэтому…

— Жизнь? Жизнь я им сломал?! — взвился Димончик, и пухлое лицо его исказилось от ненависти. — А они мне что — нет?!!!

Сергей Алексеевич, брезгливо скривившись, наблюдал за этой истерикой, но ум его работал отстраненно, фиксируя и перерабатывая информацию. Так. Кажется, у мальчишки какие-то свои счеты к оборотням…

— Твари! Мерзкие хищные твари! — брызгал слюной нынешний заместитель директора. — Вас уничтожать надо как бешеных собак! Всех!

— А вас — не надо? — ехидно поинтересовался Чернобурцев. — Вы тоже оборотень, между прочим. Или вы этот… как его, Избранный?

— Я не избранный! — вскинул двойной подбородок хозяин комнаты, и губы его жалко затряслись, словно перед плачем. — Я жертва таких, как вы! У меня сначала родного отца и всю теткину семью сожрали живьем! А потом в юности — лучшего друга… Ненавижу хищников!!! Чтоб вы сдохли все в муках!!! Так же, как они мучились в ваших вонючих пастях…

— Секундочку! — Сергей Алексеевич поднял руку, не то пытаясь остановить поток слов, не то — заслоняясь от брызг слюны собеседника. — По-вашему, это я убил ваших родственников? Или Ярченков?

— Не знаю… — Дмитрий Владимирович закрыл глаза и запрокинул полное лицо к потолку.

— Та-ак… — протянул Чернобурцев, ероша седые кудри на макушке. — То есть как это — не знаете? Вы не нашли за столько лет виновного и мстите вообще всем подряд?