Лисовский. Всевидящий барон (СИ)

Лицо Ромы выглядело уставшим от всего этого дерьма. Я понимал, как его достала школа и представлял, как к нему относятся все остальные. Начиная от одноклассников, и заканчивая учителями с администрацией. Я испытал лишь малую часть подобного, так как пока что мало с кем контактировал, но уже прознал всю жестокость людей.

— Да ничего интересного, — вздохнул Рома. — Как же они меня все достали… на прошлой неделе Ковалёв, на позапрошлой — Толстоногов. В прошлом месяце — Бирюков. Теперь вот Кирсанов. Всё пытаются задеть меня, вывести из себя своими подколами.

Ожидаемо, ожидаемо…

— Когда меня чуть не отчислили в прошлый раз, я зарёкся, что перестану обращать внимание на этих уродов. Но сегодня не выдержал… Кирсанов перегнул палку, и стал оскорблять тебя с Ксюшей. Ну я и вмазал ему раз — а он тут же к директору побежал жаловаться. Будто заранее на это и рассчитывал. Существо непарнокопытное…

— Ксюшу оскорблял? — меня будто током обдало и включилась ярость. — Давай сейчас вместе зайдём, и хребет ему сломаем. Как тебе идея?

— Хех, — улыбнулся Рома. — А ты изменился, Глеб. И мне это нравится. Вот давай школу закончу, и вместе его подкараулим в подворотне? Тогда и хребет, и всё остальное сломаем…

— Ну да-да, ты прав. Из школы отчисляться ни в коем случае нельзя, — я почесал подбородок. — Не боись, сейчас что-нибудь придумаю, вот увидишь. — похлопал брата по плечу.

— Если и правда получится — я тебе грамоту, как “самому лучшему братану” распечатаю.

— Ну всё, готовь принтер, — расплылся я в ехидной улыбке и шагнул в сторону двери.

Лицо директрисы выглядело ещё более разгневанным, чем минуту назад. Видно, что бабка не любит долгих разбирательств, и вообще Лисовские ей противны. Хочет как можно быстрее расправиться с нами, да больше не мучиться.

Хех-м. Но, этому не суждено сбыться. Будешь терпеть Рому до конца одиннадцатого класса, как миленькая. И никуда не денешься.

Я вернулся на кресло возле стола и закинул ногу на ногу. Взглянул на бейджик директрисы.

— Лариса Акакиевна… — обратился я к ней. — Это всё, конечно, очень интересно, но… не слишком ли сильно пострадает репутация школы, если вы отчислите сразу двоих учеников?

Акакиевна потупила взор, а Татьяна Михайловна зашлась в кашле.

— В каком смысле? — директриса склонила голову набок и пронзительно поглядела мне в глаза. — Речь идёт об отчислении только вашего брата. О чём вы говорите?

— Ну, как же только моего брата… — я активировал супер-зрение Глаза Хроноса и внимательно просканировал Кирсанова. Я видел каждую ворсинку на его пиджаке, каждый тонкий волосок, что пробивался у него над губой, видел, как его глаза краснеют всё больше и больше, как в них туманно и почти отсутствует концентрация. — Вместе с ним из школы вылетит и молодой человек напротив.

Глаза Кирсанова распахнулись от удивления лишь спустя две секунды, и то, удивление было слабым.

— Что вы несёте?! — воскликнула директриса.

— О чём вы говорите, господин Лисовский? — удивлённо произнесла Татьяна Михайловна, поправляя манжеты на своей рубашке.

Глазом Хроноса мне удалось увидеть и кое-что ещё. Так сказать, завершающее картину. В верхнем кармане пиджака у Кирсанова кое-что топорщилось. Что-то продолговатое и плотное. И я почти уверен, что это.

— А разве в вашей школе разрешено курить запрещённые вещества? — приподняв левую бровь, спросил я.

— Чт…о… конечно, нет! Запрещено! — сказала Лариса Акакиевна и часто заморгала. — Но к чему это вы клоните? За такие обвинения…

Я повернулся на Рому, что сидел с приоткрытым ртом, и подмигнул ему.

— Да, я знаю, что бывает за такие обвинения. Но я бы и рот не раскрыл, будь они беспочвенны. Совершенно очевидно, что ваш ученик сейчас находится в изменённом состоянии. Именно из-за этого, кстати, он и стал оскорблять моего брата в попытке вывести того из себя. Просто не отдавал отчёта своим действиям.

Директриса подорвалась со стула, как ужаленная в задницу. На её лбу проступили неприятные крапинки пота, а в районе подмышек начали образовываться влажные пятна.

Иногда я жалею о том, что имею такое прекрасное зрение…

— Вы… вы… — начала заикаться женщина.

— Да, я, — спокойно отвечал ей, поудобнее устраиваясь в кресле.

В этот момент мужчина, стоявший столбом рядом с пацаном, оживился. Лицо его отмерло, стало принимать выражение гнева. Я уже хотел было напрячься, но его гнев вдруг оказался направлен совсем не на меня.

Он схватил Кирсанова за шкирку и поднял на ноги, как шелудивого пса. Грубо развернул на себя и залез тому в карман пиджака. Кирсанов и понять ничего не успел, как в руке мужика оказался металлический портсигар с золотой гравировкой.

Дальше последовал хлопок. Т-щ!

От хлесткой пощёчины Кирсанов свалился обратно на стул и тихонько захныкал. Или засмеялся — я не мог разобрать природу этих всхлипов.