Лист на ветру

Это шла колонна военного транспорта, и он лихо перемахнул через борт одного из грузовиков. Солдаты удивлялись его странному виду — он был изрядно помят, перепачкан, весь в ссадинах и синяках, и уже успел обрасти двухнедельной щетиной — но мгновенно предположили, что был он в самоволке, и теперь тайком пытается проникнуть обратно на базу. Они посмеивались, и понимающе подталкивали его локтями, но явно ему симпатизировали, и когда он признался, что сейчас без гроша, быстро пустили по кругу чью-то пилотку, и собрали денег достаточно, чтобы купить билет на поезд из Солсбери, куда направлялся их транспорт.

Он изо всех сил старался улыбаться, и поддерживать общий треп, но достаточно скоро они от него устали, и вернулись к своим разговорам, оставив его сидеть, покачиваясь на скамейке, ощущая ногами ровное гудение двигателя, в утешительном окружении товарищей.

— Эй, приятель, — сказал он небрежно молодому солдату, сидевшему рядом с ним. — Какой сейчас год?

Мальчик — ему вряд ли могло быть больше семнадцати, но Джерри почувствовал вес пяти лет разницы между ними, как будто их было все пятьдесят — посмотрел на него широко раскрытыми глазами, потом со смехом закричал:

— Что ты там пил, отец? С собою, часом, не прихватил?

Треп и шуточки вспыхнули снова, и переспрашивать он не стал.

Разве теперь это имело значение?

* * *

О путешествии из Солсбери в Лондон он не помнил почти ничего.

Люди посматривали на него с удивлением, но никто не пытался его остановить. Ему было все равно; ничто не имело значения, главное было попасть к Долли. Все остальное могло подождать.

Вид Лондона привел его в ужас. Разрушения от бомбежек были видны повсюду. Улицы были сплошь усеяны осколками стекол от витрин, уныло поблескивавших в бледных лучах солнца; другие были перекрыты шлагбаумами. Тут и там висели непреклонные черные предупреждения:

Прохода нет — НЕРАЗОРВАВШИЕСЯ БОМБЫ.

От Сант-Панкраса он шел пешком, ему просто необходимо было все это видеть; но сердце у него застряло где-то в горле, словно пытаясь его задушить, когда он увидел, что они тут натворили.

Некоторое время спустя он уже перестал различать детали, воспринимая воронки от бомб и груды обломков только как препятствия, как нечто, пытающееся остановить его на пути к дому.

Потом он добрался домой…

Щебень был уже собран вдоль улиц в кучи, но вывезти его еще не успели. Огромные почерневшие куски разбитого камня и бетона лежали, сложенные, словно погребальные пирамиды, там, где некогда стояла Терраса Монтроуз.

Вся кровь в его сердце остановилась, застыла при виде этого зрелища. Он ощупью нашел перила, и стоял, бездумно перебирая кованые железные прутья, чтобы удержать себя от падения… но это было еще не все.

Конечно, нет, холодно подсказывал ему рассудок. Все исчезло за время войны, не так ли? Расплавлено, разбито, разрушено — и сделали это самолеты. И бомбы.

Нога под ним подвернулась без предупреждения, и он упал, тяжело приземлившись на оба колена, не почувствовав ни удара, ни хрустящей боли в плохо починенной коленной чашечке — все заглушил тупой, бесцветный голос где-то внутри его головы.

Слишком поздно. Он зашел слишком далеко.

— Господин МакКензи… мистер МакКензи!

Он поморгал на какой-то размытый предмет у себя над головой, даже не понимая, что это было. Потом на него что-то навалилось, и потащило его за собой — и хотя он еще дышал, воздух проникал в грудь рывками, чужой и непривычный.

— Садитесь, мистер МакКензи, ну же…

Чей-то встревоженный голос был еще здесь, чьи-то руки — да, это были руки — рывками тянули его за плечи. Он пьяно помотал головой, крепко зажмурился, потом открыл глаза снова — и круглый предмет стал похож на узкое, как у гончей, лицо старого мистера Уордлоу, который держал магазинчик на углу.

— Ага, вот и вы.

В голосе старика послышалось участие, и морщины на его худом лице облегченно расслабились. — Не лучшее возвращение, правда?

— Я… — начал говорить он, но только слабо махнул рукой на обломки. Он даже не думал, что плачет, но лицо было совершенно мокро от слез.

Морщины на лице Уордлоу горестно задвигались, но скоро старый бакалейщик понял, что он имел в виду, и его лицо озарилось улыбкой.

— О, дорогой мой! — сказал он. — О нет! Нет, нет, нет — с ними все в порядке, сэр, вся ваша семья в порядке! Вы меня слышите? — спросил он с тревогой. — Вы можете дышать? Может, я лучше принесу вам свои соли, как вы думаете?

Джерри сделал еще несколько безуспешных попыток встать на ноги, и неизвестно, что ему больше мешало — больное колено, или путавшийся под ногами мистер Уордлоу, в тщетных попытках ему помочь — но к тому времени, как ему это удалось, он уже снова обрел дар речи.

— Где? — выдохнул он. — Где они?

— Почему-то… ваша благоверная забрала мальчика, и уехала, чтобы остаться с матерью, вскоре после того, как вы пропали. Я не помню точно, куда — она сказала… Кажется, где-то там, — мистер Уордлоу обернулся, неопределенно показав в сторону реки. — Камберуэлл, ведь это там?