Листьев медь (сборник)

– Ну, хорошо, Коля отправился советоваться… Но что может его дядька… Пожилой человек. Серафима Юрьевна, понимаете, сейчас будет все так ломаться, как вам и не снилось. Все эти КБ и НИИ повалятся, денег никаких не дадут. Где бы он ни пригрелся, вы будете жить впроголодь. Я сам не знаю, как я стану выбираться, но я выберусь.

– Да, Коля мне гуторил, что вы что-то такое хотите покупать у островных людей, потом, словно муравьи какие затаскивать сюда и скручивать, а дальше торговать, как своим.

– Ха!.. Ой, бутерброд соленый! Серафима Юрьевна! В общих чертах вы, конечно, правы. Раньше мы «сворачивали», вроде бы, из своего. Хотя это – весьма спорный вопрос. Но весь мир-то жил не так! Свое – кончилось. Все вышло! Теперь, знай – крутись!

– Ты и рад крутится! – Серафима засмеялась, показывая ровный ряд сероватых зубных протезов, – А ты, Леник – цыган!

Слово «цыган» Серафима произнесла с ударением на первом слоге, и Анпилогов узнал это раннее слово. Да, именно так ему и кричали с соседнего двора, когда он забирался на глинобитную ограду и смотрел в чужую жизнь.

Видимо, Серафима как раз и жила в тех чужих дворах, откуда так пахло яичницей!

– Давайте так, – сказал Анпилогов. – Я очень надеюсь, что Коля вернется из Питера, подумает и придет ко мне. Мне не кажется, что он так уж привержен идеям Нифонтова и Петруничева, и что его с детства учили, что все люди одинаковы и что все необходимо делить поровну.

– Не поровну, а по справедливости, – поджала губы Сима и положила свой слегка откушенный бутерброд. – Не будет тут справедливости. Вы сейчас так все поразрежете, что делающему человеку не достанется ничего. А ничего справедливого ты, цыган, не придумаешь.

– Так что, значит, по-вашему, справедливо, Серафима Юрьевна? – со смешком отмахнувшись от этого «цыган», спросил Анпилогов.

– Справедливо – это когда делаешь, делаешь и делаешь. Знаете, как мне говорила моя еще бабка? Сделай, Симочка, и не думай. Сделай и не думай. А я вот картошечки намыла, сложила в сухой корзинке на холодку, на сквознячке.

– Нет, Серафима Юрьевнва. Я так и не понял, что, на ваш взгляд, предполагает теперь делать Николай. Передайте ему, что я дальше намерен собирать и тестировать системы – пусть на основе импортных комплектующих – которые хоть в какой-то мере позволят заменить утерянные нами технологии. Ну, не важно, как я сказал… Которые поправят нашу жизнь. Ну, а вам, Демуре, Уле – если у них что-то сложится – я постараюсь обеспечить нормальный уровень. И вот – он поглядел вокруг – жилье попросторнее.

– Не нужно ему этой беспутной девки, – Серафима снова отложила бутерброд, хотя и с удовольствием облизнула губы. – Может, дядька пристроит Колю где-нибудь возле себя. Он там, в Питере, работает на нормальном заводе. Как-нибудь жизнь подуспокоится, мы перетерпим.

Анпилогов вышел из прохладного подъезда в жару, но бумажный лик Серафимы так и стоял у него перед глазами. Он прекрасно понимал ее, она никак не могла сделать скачок. Он медленно мазала клейкую массу гладким плоским ножом, и текла в своем сознании дальше, меняясь едва заметно.

49

Барокамера

И, что было очень похоже на давнишний приход Демуры – Анпилогова посетил Пень. Вернее, как нынче принято стало говорить: Павел Петрович Панов.

Он устроился поодаль Анпилогова на мягком кожаном диване под экзотическим растением, закурил.

Леник, сидя за своим гигантским полукруглым письменным столом, постукивал толстым пальцем по красной полированной поверхности и думал, что Пень не следует указаниям Майки Городошницы, не посещает штатного косметолога, да и у парикмахера был недели три назад, не меньше. Костюм, правда, у сотрудника Панова, вполне соответствовал заданным стандартам, но Павел Петрович не умел носить его так, чтобы в течение дня он не превращался в подобие измятой спецодежды.

– Леник, – начал нынешний Панов (Анпилогов шмыгнул носом, но смолчал, была же договоренность не обращаться уменьшительными именами друг к другу даже наедине) – Так вот, Леник. Наши люди недовольны. И мощно. Ты набрал целый отдел рекрутов из артеллерийского училища, ты решил приобрести Институт практической гляциологии. К чему это, Леник?

– А ты так полагаешь, сотрудник Панов?

– Еще, говорят, ты купил участок земли на слиянии рек, более дорогого места и представить себе трудно, и собираешься строить там что-то: пансионат, клуб, поместье… Это так?

– Павел Петрович, я же просил, чтобы подчиненные, кому нужно по личным вопросам, являлись ко мне в определенные часы. И записывались у Майи. У меня, как тебе известно, шестидневная рабочая неделя, и один из своих рабочих дней я выделяю для бесед с сотрудниками.

– Ну да, тут ты мастер. Это ж надо, у каждого молодого специалиста выспросить, какие у него отношения с родителями, с друзьями, с девочками… И не отрывает ли его все это от основной работы. Прям, еженедельный отчет о ежедневных и ежечасных продвижениях. Как в старые добрые времена, б-ббб..!

– Вот чего не терплю, так это искусственно вызванных конфликтных ситуаций, а также крепких выражений в рабочем помещении. Еще одно слово, Павел…