Листопад

- Да ты плюнь на нее, вертихвостку. С таким мужиком жила бы, как в сахаре. Я вот промаялась со своим жизнь, а толку - тьфу. Ни детей, ни плетей. Пустой ведь оказался, как червивый орех. Хотела девчонку-сироту взять. Да куда там. Законевал - сил нет.

Может быть, Дубчиха своими разговорами и навеяла ему тогда желание взять ребенка. Жить одному в пустой комнатушке становилось невмоготу. Возвращаясь из академии, он частенько заходил в тихий тенистый переулок, останавливался у решетчатого забора и подолгу следил за игрой ребят.

- Вам кого нужно, гражданин? - спросила его однажды женщина в белом халате.

- Нет, просто так...

- Тогда отойдите, не смущайте детей...

Буравлеву вдруг вспомнился давний случай. Мужчина с девочкой. Электричка. Сердечный приступ. Всхлипы людей. И девочка, оставшаяся одна, потому что у нее, оказывается, кроме этого, умирающего на перроне от приступа сердца, никого в жизни не было...

И тогда он взял девочку за руку и повел к себе. Наташа так и осталась жить у него. Девочка, будто специально предназначенная для него самой судьбой, потому что все говорили, как она похожа на него и глазами, и лицом... и даже повадками. Вот и судьба Наташи...

2

Ковригин остановился у порога и неловко закашлял.

- Садись, - кивнул ему Буравлев.

- Понимаю. Приход мой не ко времени. Сам испытал. Я когда-то тоже вот так сидел и выл, будто раненый волк...

Буравлев вскинул на лоб побелевшие мохнатые брови. Глаза его недобра уставились на гостя:

- Что ты мелешь?

- Не сердись, Сергей Иванович. Я к тебе по-доброму. Мне все известно. Потому и пришел, знал - нелегко тебе будет одному в этот вечер. - Ковригин выхватил из кармана поллитра водки, поставил ее на стол.

- Убери... Убери, тебе говорю!.. - вскипел Буравлев.

- Да ты что? - уставился на него Ковригин. - А еще говоришь, в солдатах был, в плену горе хлебал.

- Кому сказал - убери...

- Пришел к тебе, как к человеку. А ты? - Ковригин взял из шкафа стакан, наполнил его до половины водкой, и протянул Буравлеву. - На, выпей. Легче станет, тогда все обсудим толком.

Буравлев оттолкнул стакан:

- Не могу, понимаешь, не могу.

Ковригин сел за стол и, облокотясь на спинку стула, молча поглядел на Буравлева. Выждав удобный момент, он сказал:

- Хотел бы поделиться своими мыслями. Посадки принялись хорошо. Видимо, ты прав был. Вот я сейчас и думаю, какими наши леса будут через пять - десять лет... Как ты считаешь, Сергей Иванович?

Буравлев молчал.

- Что-то, видимо, до меня не доходило, - продолжал Ковригин. Маковеев мне и другим затуманил глаза планами да заготовками, а за этим мы не увидели своей второй задачи - восстановление леса.

Буравлев вроде не узнавал Ковригина.

- Вот вы ставите вопрос, Сергей Иванович, чтобы всем в лесу хозяйствовал лесничий. Честно, не спал ночь, все думал... Теперь вижу: в этом есть толк.

За окном была ночь.

Незаметно, попавшись на крючок Ковригина, Буравлев оживился и стал рисовать перед ним картины будущих урочищ.

- Лесничий имеет в своих руках все необходимое, чтобы дать лесу ожить в его первозданности, доброте. Я не против рубки леса. Но рубить надо расчетливо, с умом...

Ковригин повернулся к окну. Внизу Чертова яра темнела полоска реки, к которой словно сошла напиться Большая Медведица.

- Заря начинается, - сообщил Ковригин, продолжая слушать Буравлева. "Да, такому человеку можно доверить лес! - думал он. - Прав был Сергей Иванович... Лес - это народное богатство, и нельзя забывать о том, что лес - это сама жизнь..."

Неожиданно Буравлев, видимо вспомнив о дочери, кисло улыбнулся и сказал тихо, тоскливо:

- Вот она, жизнь-то, Степан Степанович, кружит!..

- Крепись, Сергей Иванович, ты не один.

Ковригин и не заметил, как проговорил с Буравлевым всю ночь.

Засветлело. На солнце будто огнем вспыхнули стволы сосен. Перед окном задрожали созвездия кленовых листьев. Молодые березки, словно в парчовом убранстве, разбежались по просеке.

Буравлев смотрел и никак не мог оторвать взгляда от этой картины. Он, казалось, забыл и о разговоре, и о сидящем перед ним Ковригине. Через распахнутые створки окна едва слышно доносилось потрескивание маленьких сухих коробочек. Лопаясь, они семенами обстреливали землю...

- В жизни главное - выбрать свою дорогу... - неожиданно заключил Буравлев. - Свою дорогу... И если она даже не легка... что ж, надо идти по ней. Таков закон бытия!

3

Перед вечером Шевлюгин возвращался из города. У Светлого ручья он увидел Буяна. Вытянув шею, лось срывал с осинки уже пожелтевшую листву. Высокий, сытый, на этот раз он показался необыкновенно большим. Учуяв за оврагом человека, он не испугался и не побежал, а только насторожил свои лодочки-уши и стал всматриваться сквозь заросли в притаившегося там охотника, будто спрашивал его: "Ты что там прячешься?"