Листопад

Из глаз сортировщика вдруг градом покатились слезы. "Сломался", подумал Ковалев, а вслух сказал:

- Ладно, иди домой. И передай там всем, тебя послушают. Пока семьи арестовывать не буду. Но если вдруг какая катастрофа - арест семей, показательные расстрелы. Всем передай. И еще. Филлипова брать не будем. Незачем на него казенный хлеб переводить. Вы его не переубедите, у него семьи нет, пеший конному не товарищ. Сядь, успокойся. Выпей воды и слушай внимательно.

Ковалев кивнул конвоиру, солдат ушел осторожно прикрыв дверь. Штабс-капитан налил из графина воды в стакан, протянул сгорбленному, раздавленному человеку. Сортировщик выпил, стуча зубами о стекло.

- Слушай. Сейчас же пойдешь и все рабочим расскажешь. Филлипов не поймет, будет подбивать к вредительству. Песочку там в буксу и так далее. Увидев, что не слушают, он может решиться на крайний шаг и сделать большую диверсию. Может?

Анциферов кивнул, его губы тряслись, но взгляд был осмысленным. "Все-таки крепкий мужик, - подумал Ковалев, - Я бы на его месте на семье тоже сломался и собирался бы потом гораздо дольше."

- Ну вот. И тогда - неизбежно - арест семей и расстрелы. Он ведь запросто может подставить, подвести вас всех под монастырь. Детей ваших ни в чем неповинных погубить. Так?

- Да.

- Повторяю: я его арестовывать не буду. И других, если таковые объявятся. Вы его сами, от греха, ради своих детей потихоньку пристукнете. Понял?

- Анциферов метнул на Ковалева затравленный взгляд.

- Понял, спрашиваю?! В ваших же интересах.

Рабочий кивнул. Ковалев черкнул пером.

-Иди. Вот пропуск.

Когда Анциферов ушел, Ковалев сел на стул и долго отрешенно смотрел в стену, потом потер руками лицо, тяжело вздохнул и возле знака вопроса у фамилии Филлипова нарисовал небольшой могильный крестик. Пусть знает Козлов, что и он не лыком шит. Поймет, когда услышит, что Филлипов случайно под колеса упал.

...Депо, цех ремонта, завод, теперь вот сортировочная станция в легкой форме. Где еще вылезет?,.

x x x

"Любитель целоваться.

Говяжий язык.

Улитка, слизняк.

Удар хлыстом.

Бегство.

Лакомка.

Какое-то растение.

Кто же? Кто? Кто? Кто? Кто? Кто?

Я найду тебя, Лизун."

x x x

За окном было темно, а Ковалев все не уходил домой. Перед ним на столе лежали два списка. Список фамилий. И список значений слова по Далю.

Ежевский. При встрече со старыми приятелями и однокашниками, однополчанами целуется. Любитель целоваться. Лизун.

Капитан Стылый. Ну, несколько медлителен. Улитка? Интересно, любит ли он сладкое?

Ефим Крайний. Говяжий язык что ли? Чепуха. Он казак. Может, удар хлыстом? В смысле, нагайкой.

Резуха. И фамилия-то у него дурацкая. Малоросская что ли? Что такое резуха? Даже интересно.

Горелов. Ну это слизняк, конечно. Тоже Лизун. Пол-управления - лизуны.

Ковалев засмеялся. Пол-управления лизунов. Завтра он всех арестует. Каждого лизуна.

Ковалев сидел и смеялся. Один в пустом здании. Нет, не один. Внизу часовые, но они не слышат...

Последним по списку шел Козлов. Невычеркнутый. Вся информация исходит от него. И о проверке его самого, Ковалева, и о Боровом, и о Лизуне. А что если Козлов завел его не туда? И штабс-капитан бредет сейчас по темному лабиринту совсем в другую сторону. Как можно проверить Козлова?

Почему мог бы работать на красных Козлов? За деньги? За деньги работают на англичан. За идею? Ковалев изучил дело Козлова вдоль и поперек. Нет пятен. Негде было сыну военного атташе во Франции набраться красноты. Приехал сюда в прошлом году, вместе с отцом. Отец лично знаком с Деникиным... Хотя, конечно, в Париже Ленин был и прочее, но если так рассуждать, то, скорее уж он, Ковалев шпион, поскольку Ленин тоже учился в Казанском университете.

Ковалев зевнул и вновь уставился в список.

Ежевский.

Стылый.

Крайний.

Резуха.

Горелов.

Козлов...

Кто?

x x x

"Уйдя из управления, я пошел в веселый дом мадам Желябовой. И это удивило меня самого. Во-первых, мне нужно было выспаться. Глянул в зеркало лицо осунулось, под глазами темные круги. Во-вторых...

Во-вторых, я думал, что ноги моей там больше не будет. Но меня потянуло к Кате-Катюше. Кроме нее не было у меня во всем городе никого. Вот, правда, в последние месяцы я прикипел к Козлову. Но после того, как он появился в моем списке, словно что-то выросло между мной и им. Преграда какая-то.

Мне хотелось простого человеческого тепла. Я устаю.

Я шел по черным ночным улицам, вынув на всякий случай наган из кобуры и сунув его за ремень на пузе. Так и вошел к мадам, грохнув дверью.

Катя-Катюша была занята. Я даже не подумал об этом. Собрался уйти. Толстая Желябова, видя, что ни на кого другого я не соглашусь, тяжело вздохнула.

- Погоди, может, что и придумаем.

Кряхтя и ворча, накинув платок на плечи, она поднялась наверх по скрипучей лестнице.

Наверняка ведьма уже подкатилась к Кате-Катюше со своим бабским любопытством. Интересно, что ей Катя рассказала? А, впрочем, что мне за дело...

Спустились обе. Катя увидела меня. Не сказать, чтоб просияла, но улыбнулась искренне.

- Здравствуй!

У нее в городе тоже, кроме меня, никого.

- Мне сказали, что ты занята.