Листопад

- Другой зверь так не ходит, - подтвердил Буравлев. - А что же ты без ружья-то?

- Понимаешь, шофер я. Хозяин мой Ручьев. Может, слыхали? Он там, у сторожки, с каким-то старикашкой остался.

Буравлев беглым взглядом окинул сбитую фигуру шофера.

- Ручьев? - переспросил он. - Как же, знакомая личность. А старикашка - это, брат, сам кудесник - Прокудин. Вот об этом ты, наверное, не слыхал?.. А зря. Потому что он не артист, не циркач и не спортсмен... Говоря по правде, лесник достоин, чтобы о нем заговорили... Кудесник, а не лесник!..

У сторожки Буравлев увидел Прокудина. По-молодому он лазил по сугробам, останавливался то у ершистой изгороди елочек, то возле опушенных кухтой кедрачей... Рядом с ним вышагивал высокий, сутуловатый Ручьев, в короткой меховой куртке и валенках выше колен.

- Пройдет, мил человек, пятнадцать-двадцать лет, и мы начнем снимать урожаи кедровых орехов, - слышался глуховатый надтреснутый голос старика. - И наши леса станут не хуже сибирских. Тут тебе и птица и звери, всего будет - хоть отбавляй.

Ручьев внимательно слушал старика.

- Лексей Митрич, - окликнул его шофер. - Вот и сам лесничий!

- Очень хорошо, - откликнулся Ручьев. - Как раз кстати.

Буравлев кивнул в знак приветствия и, чтобы не мешать старику рассказывать, молча остановился рядом.

- Это, мил человек, еще не все, - суетливо говорил Прокудин. Показать мне есть еще что. Вон видишь то деревце? И что ты думаешь? Монгольский орех. Посмотри, как вверх дует - не догонишь! Из семечка вырастил.

Шофер с интересом приглядывался к старику.

- Для кого ты, дед, стараешься? Все равно орехов не дождешься.

Прокудин сощурился и как-то неловко улыбнулся.

- Мил человек, известно для кого - все для тех же, для людей. - И поспешно пригласил: - Что мы тут стоим, зайдем ко мне! Там и картошка как раз поспела.

2

В доме хозяйничал Васек. Подбросив в печку березовых поленьев, он принялся подметать пол. За ним по-утиному ковыляла галка. Заслышав в сенях топот ног и громкие голоса, она шмыгнула под кровать и забилась в самый дальний угол. На стенах в клетках испуганно запрыгали птицы.

- А ну, хозяин, собирай на стол! - нарочито строго приказал Прокудин.

Васек достал из настенного шкафчика тарелки, хлеб, слазил в подполье за солеными грибами и принес из сеней кусок сала.

- А теперь, Васек, иди гуляй...

Васек ушел.

Разговорились о лесе. Прокудин распетушился:

- Один защищает нашу природу. Другой, наоборот, по всем правилам грабит ее. И ничего, мил человек, не поделаешь. Вроде вся правда на его стороне.

Буравлев понял, на что намекал старик, скрыто улыбнулся.

- Как это мыслить? - недоуменно переспросил Ручьев.

- Очень просто. - Старик даже побагровел. - Спустили добавочный план заготовок древесины. А у нас уже и ушки на макушке. Есть, капитан! Будет выполнено. Ну и давай крошить все подряд. Что там дальше будет? Это не касаемо. Он сел в машину и - айда, только пыль столбом. Узнаешь после, активиста-то, оказывается, в должности повысили. И его здесь нет, и леса нет...

Ручьев не перебивал старика. Он думал о своем и все чаще соглашался с каждым его словом. Действительно, полтора десятка лет руководит он районом и ни разу не поднимал голоса против того или иного решения области. Хотя внутренне понимал, что некоторые из них шли вразрез с жизнью. Порой это немало портило дело. И все потому, что мы еще новички в таком нелегком труде. По проторенной-то дорожке куда легче шагать. Ему об этом захотелось поразмышлять вслух, но, взглянув на серьезное лицо Буравлева, он осекся: "Не время и не место для таких размышлений".

Внимательные голубые глаза лесничего, казалось, сверлили его и видели изнутри. Он как бы спрашивал: где же твой долголетний опыт, дорогой товарищ? Где твоя фронтовая смекалка? А ведь там-то риск был посложнее. Каждая малейшая ошибка оплачивалась порой человеческими жизнями.

- Ну, что приуныли? - после некоторого молчания оживился старик. Что? Разве я неправду говорю? Аль, может, стар стал? Но нет, дело свое еще добро кумекаю. А ты, Лексей Митрич, не обижайся на меня. Может, сболтнул что и лишнее.

- Почему же лишнее? В твоих словах жестокая правда...

- Как хотите, так и понимайте. Только в лесу должен быть один хозяин - лесничий.

Ручьев продолжал думать о своем. До лесных дел у него действительно как-то не доходили руки. Вызывали на бюро директора лесхоза, интересовались, как обстояло дело с заготовкой древесины, и все. Если хорошо - хвалили, плохо - ругали. На том все и кончалось. Лес, мол, он и есть лес. Стоит - и ладно. Это не корова - его не уведут.

- Кто же вам мешает правильно хозяйствовать? - наконец, спросил он, обращаясь почему-то к Буравлеву.

Буравлев, до этого молчавший, положил вилку, ухмыльнулся:

- Скажите, Алексей Дмитриевич, вот я за счет колхоза чищу озеро. Похвально это или нет?