Листопад в декабре. Рассказы и миниатюры

У Дададжана сохранились наброски, маленькие эскизы. Было и Викино лицо с радостно-изумленными глазами. Словно она ждала чего-то очень хорошего и чувствовала: вот-вот оно появится. А ведь она действительно все время чего-то ждет, но сама не понимает — чего.

Дададжан показывает на рисунок:

— Бери. Наверно, тебе оставил. Э, зачем не встретились! Ты не говорила с ним, он — с тобой. Когда вода рядом — ее не ценят!

Он вытаскивает из-за поясного платка — бельбога — высушенную, выпотрошенную и деревянно-крепкую тыквочку, вытряхивает из нее на ладонь табак — нас, похожий на крупинки от химического карандаша, и ожесточенно забрасывает его под язык.

— Хайр, джоным! — прощается он.

Вика хлопает калиткой, уходит, прижимая к груди рисунок. Серебристые тополя поворачивают листву белой подкладкой к закату, и лохматая подкладка становится алой. На ветру кипят алые тополя.

Дададжан догоняет Вику, сует кисть, испачканную краской:

— Его. И чайник возьми. Забыла?

Дададжан останавливается у арыка и глубоко задумывается. Сейчас он такой же, как на портрете.

Лосев долго жил на Байкале, на Камчатке, на Курильских островах, много рисовал, и слава его росла.

Часто перед глазами его возникала далекая ферганская девушка. И хоть он совсем не знал ее, все же любил ее неизвестно за что…

Вика нет-нет да и заходила в музей и долго стояла у картины. Иногда ей чудилось, что ее кто-то окликал, она поворачивалась, но в музее было тихо и пусто.

1956

Прекрасный Цезарь

Голубой автобус привез меня с вокзала в центр небольшого города.

Стояла яркая осень. Подсолнухам уже открутили головы, и в огородах торчали одни будылья. Хозяйки несли замазку, похожую на халву, стаскивали с чердаков запыленные зимние рамы и мыли стекла. Крыши стали рыжими и лохматыми от нападавших листьев.

У автобусной остановки сидел медно-красный ирландский сеттер. Я загляделся на него: так он был хорош. Он удивлял спокойной, львиной величавостью. Сидел он неподвижно, высоко подняв большую, умную, седеющую голову с обвисшими шелковыми ушами. Только влажный нос его чуть заметно шевелился. Пес ловил запахи и по-своему прочитывал их.

И еще меня удивило: все почему-то знали сеттера. Многие обращались к нему: «Цезарь, Цезарь!» А кое-кто гладил его спину. Женщины с кошелками отламывали кусочки хлеба или колбасы и клали у ног его. Но пес был недвижим. Он точно и не замечал людей.

Вышел водитель автобуса до того выбритый, что щеки его и подбородок были блестящими и казались эмалированными. Он провел рукой по нагретой солнцем голове Цезаря и сел рядом на тротуар. Пес чуть-чуть шевельнул хвостом с обвисшей шерстью. Автобус опустел, а Цезарь все не спускал с него глаз.

— Нет, брат, не дождешься, — задумчиво произнес водитель. Сеттер как будто что-то понял, повернул к нему голову. А потом гордо и царственно пошел среди людей по улице. И, странно, во всей его поступи, во всей фигуре я уловил что-то похожее на человеческую тоску.

Это была моя первая встреча с прекрасным Цезарем.

Устроившись с квартирой, я вечером снова пошел на автобусную остановку, чтобы съездить на вокзал за вещами. Еще издали я увидел Цезаря. Он сидел у остановки и, как и утром, был недвижим.

Кругом бегали ребятишки, собаки, толпились ожидающие автобуса, но никто не трогал Цезаря. И все знали его и почему-то относились к нему с уважением и любовью.

Но вот подкатил автобус, и Цезарь поднялся и стал смотреть на выходящих. Нос его ловил струйки запахов. И опять его гладили, говорили с ним, и опять вышел водитель с эмалированным голубым подбородком и задумчиво закурил около него.

Что за тайна окружала сеттера?

Я сел в автобус, и мы поехали.

— А Цезарь все на своем посту, — тихо проговорил мой сосед, красивый, могучий старик.

Я спросил: что это за пес?

— Вы, как видно, приезжий, — определил старик. — Городишко наш не ахти как велик, и мы все знаем Цезаря. Он, если уж хотите, знаменитость наша.

И старик рассказал мне удивительную историю Цезаря.

Хозяином его был начальник вокзала Коробов, одинокий, молчаливый человек. В выходные дни он уходил с Цезарем на охоту. Каждое утро Цезарь провожал Коробова на автобусную остановку и каждый вечер встречал его здесь.

Может быть, еще и долго прожили бы они так. Но тут началась война с фашистами. И Коробов добровольцем ушел на фронт. Ушел он внезапно, быстро. А вещи и Цезаря оставил на время соседу.

Пес, как всегда, проводил хозяина на автобусную остановку. Коробов взял его морду в большие ладони, долго смотрел в собачьи глаза, потом потрепал его длинные уши и, сгорбившись, вошел в автобус. Цезарь ласково вилял хвостом. Вечером он пришел встречать хозяина. Но Коробов не приехал. С тех пор вот уже шесть лет Цезарь каждое утро и каждый вечер приходит к автобусу. А друга его все нет и нет. И не придет он уже, друг его. Он пропал на фронте без вести.

Цезарь не стал жить у соседа. Многие брали его к себе, но он уходил. Он спал под крыльцами, в коридорах, на вокзале.

Он, наверное, не хотел изменять Коробову.

Каждый день Цезарь обходил все места, где часто бывал его хозяин.