Листы дневника. Том 1

Такие мимолетные вестники могли бы предуказывать путь ко многому очень значительному. Не всегда искра бывает поражающей и мощной. Бывают искорки очень маленькие, но и они уже доказывают некоторое накопление энергии. Важно, чтобы факт этих накоплений состоялся. Не нам судить о количестве энергии. Мало ли от чего это количество может зависеть, но нужно, чтобы энергия как таковая аккумулировалась и вообще начала бы проявляться. Там, где малая искра, там может быть и большая, если дух столкнется с препятствием и напряжется. Но опасно, если вообще не проявится искра, и вся машина останется, как мертвое сцепление частей.

Люди очень радуются, замечая всякие искры. Даже светляки или фосфористые мушки особенно привлекают внимание. Но если бы увидать искры сердца в близких и в себе самом, вот это было бы настоящей радостью!

"Так и ударило в сердце", — говорят люди. Не получилась ли в это время искра? Эти напряжения могут быть и от радости, и от печали, и от всяких потрясений. Не потому ли испытуется дух человеческий потрясениями, чтобы создать благотворные искры? Некоторые люди до взрослых лет не решаются испытать разряд электричества на себе. Они уверяют, что их организм не выносит таких прикасаний. Может быть, такой организм не потерпел бы и вообще возникновения сердечных искр. Ведь каждая искра все-таки обеспокоит. Она не позволит пребывать в условном упокоении. А кому-то именно упокоение, хотя бы и бессознательное и самое тупое, будет ближе и дороже возникновений искры познавания. Благословенны искры.

15 Мая 1935 г.

Цаган Куре

Газета "Рассвет", 21 октября 1935 г.

Videbimus [85]

Сколько позорных моментов человечества сопровождалось этим восклицанием: "Посмотрим!" Сколько уже сложенных, прекрасных обстоятельств было жестоко и безжалостно разбито оппортунизмом этого "посмотрим". На самых разных языках, всячески, во всех интонациях произносилось это убийственное слово. Если вместо него будет сказано "маргаш" или "манана", то и эти выражения будут означать то же самое оппортуническое выжидание.

Многие правители стран, понтифы и вожди не затруднялись громко произносить это слово. При этом они, наверное, не давали себе отчета, что тем самым они произносили и самим себе приговор.

Кто же говорит увинчивающее "посмотрим"? Только тот, кто не знает пути и хочет прикрыться чужими обстоятельствами. Больше того, каждый такой уклоняющийся вообще не знает, что он хочет. Ведь невозможно строить что-то прочное лишь на непредвиденном стечении чужих обстоятельств. Справедливее и честнее было бы просто сказать: "Отложим это дело". Но говорящий "посмотрим" хочет уловить нечто постороннее и воспользоваться им.

Кто получит такой ответ в виде сакраментального "посмотрим", может вполне ответить: "Вот так рыбак" или "Вот так маска". Он будет совершенно прав в таких определениях, ибо его собеседник, наверное, хотел выиграть время, чтобы или прикрыть что-нибудь, или выудить что-нибудь постороннее.

Изабелла д'Эсте послала Цезарю Борджиа подарок — сто масок.

Этот многозначительный дар лишь показал всю ее острую находчивость и остался в истории как справедливое определение Цезаря. Так же точно в одной из восточных историй рассказывается, что некий повелитель послал своему коварному соседу в подарок рыбу со словами: "Для Вас выудил". Этим было показано знание хитроумных замыслов.

"Посмотрим, посмотрим", — говорит желающий оттянуть какое-то решение.

"Ладно, ладно", — замечает желающий переменить тему разговора. И никакого лада нет в этом желании укрыться, избежать, лишь бы отложить. Люди даже изобрели утешение себе: "Что отложено — не потеряно". Но обычно отложенное именно уже потеряно. И сколько полезного, своевременно нужного было отложено ради каких-то совершенно неуместных соображений.

Чтобы не отложить и не испортить тем чего-то, тоже нужно иметь сердечную искру. Приходилось слышать, что когда мудрый правитель узнавал нечто неотложно полезное, он сознавался, что как бы трепет по спинному хребту пробегал и как бы волосы шевелились; конечно, не от ужаса, но от трепета правильного чувствования. Значит, уже само сердце стучалось и напоминало, что ни мгновения не должно быть упущено.

Обиход в жизни больше всего располагает к откладыванию и упущению. Столько маленьких рутинных обстоятельств возникает, что всякое новое творчество уже начинает казаться отвлеченным и заоблачным. Чем же превозмочь тяготу обстоятельств? Искры и пламень сердца покажут, где истинный путь.

Византийские императоры носили на шее особую регалию, ладанку с зашитою в нее землею. Называлась она "акакия" и символизовала принятие на себя земной тяготы. В этом обычае, вероятно, отозвалось нечто очень древнее, которое мелькнуло своеобразно и в мифе об Антее, и в других сказаниях разных народов. Но тягота земная — должна ли она быть подавляющей или же возложение ее есть как утверждающее основание?