Листы дневника. Том 2

Публикуется впервые

Сближение

Сближение, дружелюбие, успех! Вражда, распад, разрушение! Соберите все положительное, и оно пристанет к первому берегу. Назовите все темное, и оно станет уделом второго, мрачного и себя пожирающего. "Concordiae parvae res crescunt, discordiae — magnae dilabuntur", — учили всех нас в школе и поручали запомнить. Правда, все запомнили об успехе и возжелали его. Мало кто придал значение дружелюбию. Совсем мало подумали над смыслом сближения. Иногда, люди мечтают об общем благе — мечта самая успокоительная и ласкающая! Но что же нужно сделать для осуществления ее? Необходимо и доброе сближение со всеми деятельными трудниками. Это уже многим не понравится. Не лучше ли сближаться с друзьями только? Но с друзьями вы уже близки. Для широкой пашни нужно расширять и круг друзей. Подозрительность, недоверие шепчут в робкое ухо: "Как бы не ошибиться? И к чему искать новое, неизвестное, когда можно пребывать в уютном кружке друзей. Там можно сохранить сердечность и не бояться натолкнуться на рифы непонимания". Очень лукавые успокоения! Лучше расширим добрую пашню до соседних границ. Пошлем привет новым пахарям. Нужды нет, что еще вчера мы их не знали, но сегодня с восходом красна-солнышка мы порадуемся новым сотрудникам. Каждый пахарь добрый будет сотрудником, ибо ценность труда есть ценность всемирная. Без сближения разве распознаем друг друга? На дальних расстояниях и очертания изменяются, и сама человечность невидима. За камень, за пень примете дальнего путника. И можно ли улыбнуться далекой точке на снеговой равнине? Улыбка есть знак близости. Кто-то не усомнился, доверился, приблизился, и только тогда засияла улыбка — это знамя общего блага. Если даже понапрасну расточите вашу улыбку, ваш привет, ваше доброе пожелание — не беда. Среди сокровищ человечества неистощимы и улыбка, и привет, и доброе пожелание. Около них раздобреет почва и вырастут прекрасные, целительные травы. Добрыми мыслями куется добротворчество, ради него нужно напрячь все силы, все умение, всю целесообразность. Для деятельного добротворчества необходимо сближение. Ладный, добрый доспех у каждого добротворца. Он смел, он радостен, он неутомим, ибо мыслит об общем благе. Вперед!

1940 г.

"Литературные записки", Рига, 1940.

Странники

Брлич, секретарь нашего содружества в Загребе, сообщает, что мои картины находятся в Галерее Современного Искусства и для них будет отдельная комната. Такое же сведение из Музея Буэнос-Айреса. 17 февраля в Читралайан Траванкора открыт наш зал. Там теперь и "Сантана", и "Шамбала Даик", и "Генисаретское озеро", и "Брамапутра", и русская "Открываем врата", и "Пламенные мысли"… В Гайдерабаде тоже несколько крепких вещей: две — "Гималаи", "Видение", "Замок Такура", "Тревога" да еще несколько поменьше. В Мейсоре — "Майтрейя". В Бомбее — "Гималаи"… По Индии разошлось уже более шестидесяти вещей. Но что сталось с картинами в Китае? Там был вариант "Открываем врата" — в Пекинском Музее; были "Гималаи" — в Академии наук в НаЯкине; был "Кремль Московский"… Все куда-то вывезено, если вообще существует. Что с "Князем Игорем" в Гонолулу? Куда пойдут картины Крэна и Сутро? У Крэна: "Ростов Великий", "Бенарес", "Гималаи", "Твердыня"… У Сутро — "Гималаи", "Перевал" — всего четырнадцать картин. Не знаю, где группы картин, бывших у Молло и Левинсона — оба они померли. В Париже картины сейчас — по подвалам. Каково-то положение в Брюгге? Прочно ли в Праге? Сейчас были запросы для музеев в Новой Зеландии и в Софии. Но по нынешним временам даже и посылать почти невозможно. Во Франции искусство скрывается в Овернских пещерах. Дожили! Пути многих картин останутся неизвестными. Как в воду канут. Вовсе не найти, словно их никогда и не было. Нередко вещи сохранятся лучше, чем в Овернских пещерах. Об этих странниках можно написать занимательную книгу. Вот в книжном переплете заделан отличный эскиз Рубенса. Вот под скверным пейзажем сохраняется второй холст с превосходным портретом Брюллова. Вот находится среди старого хлама отрезанная часть картины Парентино… А сколько записанных картин! Среди таких записей можно различить не только вандализмы, но и сознательные сбережения. Иногда отличная картина спешно замазывалась, чтобы охранить ее от посягательств. В таких сокровенных заботах чуется целая страница истории, желание спасти, когда кругом уже бушуют разнузданные страсти. Вот находим у маленького швейцарского антиквара чернецовскую картину из Наполеоновской сюиты. Никому не понятен сюжет. Странник стоит в углу заброшенный. Каждый странник хранит свою тайну. Странники, вечные странники!

(1940 г.)

"Из литературного наследия"

Пророчество